Аркадий Коровин - Салют на Неве

Военные события, готовые развернуться в любую минуту, заставляли срочно заняться подготовкой персонала для работы в операционной. На мне, как на главном хирурге базы, лежала ответственность за это важное дело. В течение зимы и весны мы обучили двух девушек операционной работе. Но на наше несчастье, обе они покинули госпиталь еще 22 июня: одна уехала в Ленинград, другая добилась перевода на передовую.

Отделение осталось с единственной знающей дело сестрой, комсомолкой Марусей Калининой. Хирурги успели хорошо сработаться с нею.

Толковая, скромная, работоспособная, она несла на себе всю черновую работу операционной. В контроле она не нуждалась. У хирургов никогда не возникало сомнений в стерильности подаваемого ею белья, никогда не появлялось боязни оказаться без нужного инструмента в разгар сложной и ответственной операции. Каждый хирург знает, что хорошая сестра, неутомимо стоящая за инструментальным столиком, обеспечивает половину успеха работы. Она понимает врача с полуслова, без ошибки угадывает его желания, во-время вкладывает в руку необходимый по ходу операции инструмент.

Маруся берегла свою операционную как святая святых. Ни один человек не мог войти туда без маски и без полотняных сапог, надевавшихся поверх обуви. Здесь всегда стоял тот особенный хирургический запах, который складывается из испарений иода, эфира, спирта и хорошо выстиранного, всегда свеже-простерилизованного белья. Даже по вечерам, в свободное, мирное время, когда все, кроме дежурных, расходились по домам, Маруся подолгу засиживалась в материальной: перематывала шелковые нити, кропотливо чинила резиновые перчатки, чистила до нестерпимого блеска инструменты и выкраивала марлевые салфетки по точно установленным, раз навсегда заведенным образцам. Мы привыкли к этому нерушимому порядку и всегда со спокойной душой шли в операционную.

Предстоящие события требовали подготовки новых операционных сестер. Мы с Белоголововым и Столбовым выбрали трех девушек, работавших до войны в палатах, и начали обучать их новому делу. Они приступили к работе в конце июня, когда на полуострове сразу появилось много тяжело раненых. Потом, в июле, августе и сентябре, военная обстановка снова заставила нас отбирать и готовить все новых и новых сестер. Обучение их проходило во время массовых приемов раненых, когда перед ними одна за другой совершались десятки трудных и больших операций.

…Уже три дня на западных окраинах советской земли шли жестокие, кровопролитные бои. Уже три дня, стоя у радио, мы жадно вслушивались в невеселые сводки. На финской границе все выглядело пока внешне спокойно. Стояли чудесные белые ночи, пели соловьи, пахло распускающимся шиповником. Но по ту сторону перешейка, в глубине дремучих лесов, невидимо шла лихорадочная работа: передвигались воинские части, устанавливались дальнобойные батареи, сооружались аэродромы. Над полуостровом ежедневно появлялись немецкие самолеты — разведчики и бомбардировщики. Дежурная служба ПВО, вначале аккуратно вывешивавшая при каждом налете сигнальный флаг, вскоре отказалась от этой затеи. Стрельба наших зениток намного опережала появление флага и была самым верным и самым ранним сигналом воздушной тревоги. Почти ежедневно над городом происходили воздушные схватки. Ханковские истребители, не считаясь с численным превосходством противника, отважно бросались на фашистские самолеты. Одними из первых Героев Советского Союза в Отечественной войне стали ханковцы Антоненко и Бринько.

Однажды ранним утром (это было на третий или четвертый день после начала войны) над портом появились бомбардировщики «Ю-88». Спустившись до верхушек сосен, возвышавшихся на прибрежных скалах, они начали методически изучать расположение портовых зданий. Вдруг в воздух штопором взвились два наших «ястребка» и ринулись на фашистов. Белоголовов, бывший тогда в порту, видел, как огромный «юнкерс», вспыхнув и развалившись пополам, упал в воду. Дозорные катера тотчас подошли к месту падения. Краснофлотцы извлекли из кабины полуобгоревший труп немецкого летчика с тремя железными крестами на кителе. В карманах «асса» нашли листок бумаги, на котором была написана по-французски старинная, вероятно средневековая, молитва. Два года она «спасала» фашиста от гнева народов Европы. Над нашей землей молитва оказалась бессильной.

Под утро 25 июня генерал Кабанов получил из штаба КБФ, находившегося тогда в Таллине, шифровку с уведомлением, что Финляндия, открыто перешедшая на сторону Гитлера, вступила в войну против Советского Союза. Мы знали, что рано или поздно это произойдет, но все же с болью восприняли полученное известие.