Марина Чечнева - Самолеты уходят в ночь

М. М. Раскова, командир группы формирования

Е. Д. Бершанская, командир полка

Е. Я. Рачкевич, комиссар полка

Наши вернулись! Серафима Амосова, заместитель командира полка по летной части (слева), и Герой Советского Союза Руфина Гашева наблюдают за приближающимися У-2.

Мария Рунт, парторг полка

Ирина Ракобольская, начальник штаба полка

На горизонте то и дело вспыхивали отблески пожаров. В такие минуты я невольно вспоминала ночь на 22 июля, первую бомбежку Москвы, объятый пламенем родной дом, кучки людей, роющихся на пепелищах.

Поступил наконец долгожданный приказ.

Первыми вылетали открывать боевой счет полка сама Бершанская со штурманом Бурзаевой и экипажи командиров эскадрилий Амосовой и Ольховской.

Накануне в полку состоялось партийное собрание. На нем присутствовали командир дивизии Попов и начальник политотдела. Выступавшие говорили немного, но взволнованно, от всего сердца. Собрание приняло резолюцию, в которой обращалось ко всему личному составу с призывом работать так, чтобы полк стал одним из лучших на Южном фронте.

— Ого! — заметил Попов. — Куда сразу махнули!

— Вы плохо знаете наших девушек, — ответила Рачкевич.

— Что ж, постараемся узнать. А впрочем, одобряю. Цель конкретная, что уже само по себе неплохо. Действуйте, а командование со своей стороны поможет вам.

Провожать в первый боевой путь своих товарищей вышли все. На старте присутствовало также командование дивизии. Такое внимание обрадовало девушек, оно в какой-то степени уменьшило горечь первых дней пребывания в дивизии.

Тут же на поле состоялся короткий митинг. Открыла его Рачкевич. Евдокия Яковлевна как-то по-своему, просто, но образно сумела высказать наши чувства и мысли. Она говорила о том, что у нас сегодня радостное событие — начало боевой деятельности полка. Учеба кончилась, и настало время проявить свои способности и мужество в боях. Каждая бомба должна лечь точно в цель. Каждый экипаж, в какой бы трудной и сложной обстановке он ни очутился, должен биться до последнего вздоха, пока видят глаза, слышат уши, пальцы держат ручку управления.

— Вот так, Маринка! — прошептала Клюева.

В ответ я слегка сжала руку подруги. Смысл речи Рачкевич всем был ясен. Да, только так могли биться с врагом настоящие патриоты, до последнего вздоха! Когда-то считалось, что один в поле не воин. Мы, советские солдаты, обязаны доказать обратное. История подвергла нас самому сильному и безжалостному испытанию. Речь шла о жизни и смерти молодого советского государства. Рассчитывать нам было не на кого. Значит, каждый из нас должен бить врага за двоих — троих.

Как мне, да и не только мне, а и моим подругам, хотелось в ту ночь подняться в воздух! Как мы завидовали нашим командирам! Но мы не имели права обижаться. Так и должно быть — идущие впереди указывают дорогу, ведут за собой. Первые бомбы с надписью «За Родину!» подвешены под плоскости, сомкнулись стальные челюсти бомбодержателей. Взревели моторы. И вот уже самолеты уходят в ночь. Я скорее угадываю, чем вижу, как от земли отрываются их темные силуэты. Постепенно стихает рокот моторов.

«Счастливого пути, товарищи!» — мысленно произносит каждая. Девушки разбиваются на группы, сперва молчат, долго всматриваясь в даль. Потом кто-то роняет слово, кто-то откликается и постепенно завязывается разговор. Говорим о самом обыденном, но по всему чувствуется, что мысли всех сейчас заняты теми, кто в воздухе.

С нами, как всегда, Евдокия Яковлевна Рачкевич. Она незаметно подходит то к одной, то к другой группе, постоит, послушает, скажет несколько слов и идет дальше.

Время тянется удивительно медленно, но никто не уходит. И вот наконец вдали послышался характерный рокот мотора. Разговоры моментально оборвались, все вглядываются в темное небо, тщетно стараясь отыскать в нем маленькие самолеты. Шум все нарастает, приближается и вдруг делается глуше.