Марина Серова: Цена случайной ночи

Тамара Аркадьевна Шувалова захлопнула последнюю папку и, убрав ее в сейф, тщательно заперла на ключ. Сняла с вешалки легкий пиджак — этот летний день неожиданно выдался прохладным, — накинула его перед зеркалом и остановилась, задумавшись. Она присела на край стола, закусив губу, и погрузилась в размышления.

Нужно принимать решение, и как можно скорее. Собственно, она его уже приняла. Все же ясно! Но, к сожалению, не все думают так, как она. И что делать, если их мнение не изменится? Брать всю ответственность на себя? И потом всю жизнь помнить об этом и чувствовать свою вину? Но за что, черт возьми?! Хотя понятно, за что…

Тамара Аркадьевна бессильно опустила руки. Как тяжело осознавать, что ты мучаешься, колеблешься, делая выбор, а потом вдруг выясняется, что ты допустила ошибку. И расплата за нее неумолимо настигает. И не только тебя. Вот, вот что самое главное! Платить будут еще и другие, она прекрасно это понимает. И в первую очередь родная дочь. Ну а если сделать наоборот, отказаться от своего внутреннего убеждения, тогда будет еще хуже! Опять же потом, позже, но — хуже! И снова этот замкнутый круг…

Тамара Аркадьевна вздохнула и поднялась. Надела берет и поправила перед зеркалом выбившиеся темно-русые волосы. Уже повернувшись к двери, собралась открыть ее, но дверь вдруг распахнулась, и в кабинет стремительной походкой вошел Никита Костин. Как всегда, быстрый и порывистый.

— Тома, привет, — скороговоркой выпалил он, усаживаясь на стул и вытягивая свои длинные ноги.

Высокий, худощавый брюнет с манерами холерика, уверенный в себе, Никита вел свои дела так, что ни у кого не оставалось сомнения — Костин отдается им самозабвенно. Его речи, всегда опирающиеся на достоверные факты, юридически выверенные, были при этом наполнены чувством и энергией, что усиливало их воздействие на любую аудиторию.

— Привет, — отозвалась Тамара Аркадьевна. — Собственно, и — пока. Я ухожу.

— Тома, подожди. — Никита вскочил со стула и, быстро подойдя к женщине, взял ее за рукав плаща и пытливо заглянул в глаза. — Осталось три дня…

— Господи, Никита, неужели ты думаешь, что я не помню?! — отозвалась Тамара Аркадьевна, машинально поправляя выбившуюся прядь.

— Ну и?.. — Никита выжидательно посмотрел на нее.

— Что — ну и? — раздражаясь, воскликнула Шувалова. — По-моему, я давно все сказала!

— Но ты же обещала подумать!

— Я и думала, — уже спокойнее ответила Тамара Аркадьевна. — Все уже решено.

— Тома, но ты же понимаешь, чем это может грозить, — как-то печально проговорил Костин. — Тебе что, мало того случая?

— Предостаточно. Но это все продолжается, пока не состоялся суд. Потом они успокоятся, потому что все уже будет закончено.

— Не знаю. — Никита с сомнением повертел головой. — Могут и не успокоиться. И тогда уже договориться с ними не получится.

— Ладно, хватит меня пугать! — поморщилась Тамара Аркадьевна. — Как будто я первый год здесь работаю и раньше ни с чем подобным не сталкивалась. Еще похлеще бывали субъекты.

— Ты знаешь, — задумчиво произнес Костин, — я тебя очень хорошо понимаю. Достаточно взглянуть на рожу этого Гаршина, чтобы согласиться с тобой. Но… Таких много, Тома. И против всех ты бессильна. Ей-богу, так вот подумаешь и решишь, да черт с ними, провались все пропадом! Возьмешь деньги и сделаешь, как они хотят. С паршивой овцы хоть шерсти клок! Его же все равно вытащат. Не отсюда, так из тюрьмы.

— Ты опять начинаешь меня убеждать, — усмехнулась Шувалова. — Мы же с тобой уже сто раз на эту тему говорили. Полагаешь, я об этом не думаю? Да постоянно. И сегодня целый день думала. И не хочу себя ломать.

— Ну что ж… — вздохнул Никита. — Я, в общем-то, где-то в глубине души даже рад, что ты так поступаешь, но не покидает меня чувство тревоги за тебя.

— Перестань, — усмехнулась Шувалова. — На тебя какая-то паранойя напала. Первый, что ли, случай в практике?

— Ладно, поступай как знаешь, — махнул рукой Костин. — Ты домой сейчас?

— Да, а что?

— Могу подкинуть, хоть нам и не по дороге.

Тамара Аркадьевна на мгновение задумалась, а потом решительно ответила:

— Ты знаешь, не нужно. Спасибо. Я хочу пройтись пешком, мне подумать надо.

Костин внимательно посмотрел на нее и согласился:

— Ну ступай. Как там Ксюха-то?

— Да! — Тамара неопределенно махнула рукой. — Обычные для такого возраста проблемы. Мать, конечно, безнадежно устарела со своими взглядами и ничего не понимает в этой жизни.