Владимир Ландер - Восхождение на театральный Олимп

Милу Морозову отметили даже критики «Советской Белоруссии» в газетной рецензии на спектакль. После этого ее приняли в штат театра.

На втором курсе Мила попросила Михаила поставить им с партнерами отрывок по рассказу Джека Лондона «Однодневная стоянка», где главный герой Джон Месснер топит в проруби деньги, полученные им как откупные от нового мужа своей бывшей жены. Автор считал, что это — верх человеческого благородства, которому и надлежало получить сценическое воплощение. И это ребятам удалось показать. После чего молодые уже не расставались: вместе появлялись на занятиях, вместе уходили из института. Михаил всегда готов был защитить Милу, да и ухаживал за любимой девушкой красиво, деликатно, по-рыцарски достойно, хотя у него катастрофически не хватало на это времени. О чем Михаил Станиславович сожалеет и сегодня, потому что Эмилия Михайловна, как он утверждает, была достойна большего. Сохранилось фото, где влюбленные, страшно тощие, но веселые и довольные, с сумками в руках, на ходу жуют «пустые» булки, торопясь на занятия. Некоторые почему-то думают, что студенческая жизнь — сплошная тусовка. Но только не в театральном институте. Там у каждого отрывки, роли, а у Миши еще и режиссерская нагрузка. Кроме того, надо учить новые роли, читать пьесы, следить за новинками драматургической литературы, посещать театры, выступления приезжих мэтров сцены, встречаться с белорусскими актерами и режиссерами, заниматься бытом. За всем этим иногда забывали даже перекусить, а на сон оставались считанные часы. Но они были счастливы. Знали уже друг о друге если не все, то почти все. Мила дала понять Мише, что для нее главное в жизни — это семья, и частенько приводила чьи-то мудрые слова: «Карьера не ждет тебя дома, деньги не вытрут слезы, а слава не обнимет ночью». И он ей как-то неожиданно предложил: «Поедем в Барановичи к моей маме».

Мария Казимировна от неожиданности даже изменилась в лице, когда вдруг на пороге появилась молодая пара: Миша так и не успел заранее предупредить мать. Она суетилась в кухне, накрывала на стол в комнате и причитала: «Ой, Матка Боска Ченстоховска… Ой, Езус Мария. Ой, Матка Боска Остробрамска. Да как же так случилось.» Хотя сама не раз Мише выговаривала: «Когда же ты, наконец, женишься?» А уже перед сном в ночной рубашке долго ходила по комнате и наконец спросила:

— Так как вам стелить, вместе или отдельно?

— Конечно вместе.

— А вы зарегистрировали свой брак?

— Пока нет.

— Чтобы завтра же пошли и зарегистрировались!

В Минске молодые сразу же зарегистрировали свой брак, и второкурсница Мила Морозова стала Эмилией Михайловной Ковальчик.

А уже к исходу сентября она родила сына Сережу. Долгое время никто и не замечал в Миле каких-то изменений. И только в конце третьего курса пришлось показать свой животик, когда в отрывке сыграла беременную дочь короля нищих Полли из «Трехгрошовой оперы» Бертольда Брехта. Все подумали, что это обычная театральная подкладка, но Вера Павловна сразу все поняла и долго охала: «Детка ты моя. Что же теперь будет?..» Мила заверила своего педагога, что на учебе ее беременность не отразится. На летних каникулах попала в заботливые руки обеих мам — то в Витебске, то в Барановичах, не сводила счастливых глаз с первенца, а в октябре с ним появилась в расположении институтского корпуса для «прохождения дальнейшей студенческой службы». Но жизнь молодой семьи резко изменилась: заботы почему-то наваливались со скоростью образования барханов в пустыне. Михаил больше месяца вставал чуть свет и до занятий стучался в разные двери, однако на постой с маленьким ребенком их никто не хотел пускать. Когда все-таки удалось обустроить комнату в доме на бывшей улице Горького, напротив магазина «Несцерка», к ним приехала присматривать за Сережей Милина бабушка Марина Ивановна. Они с правнуком устроились за матерчатой перегородкой. Сначала молодые родители от каждого всхлипа малыша вскакивали, бабушка всякий раз их останавливала: «Да успокойтесь вы, наконец, отдыхайте, у вас же завтра целый день занятия. А мы с Сереженькой как-нибудь договоримся». И она садилась к его кроватке, что-то шептала, напевала, приговаривала. А у Милы наворачивались на глаза слезы от воспоминаний о своем счастливом детстве рядом с этим щедрой души, самым близким и родным, уже пожилым, но жизнелюбивым и преданным человеком.

В начале третьего курса Михаил протянул Вере Павловне журнал «Полымя» и сказал: «Я думаю, именно этот материал подойдет для преддипломного спектакля нашему курсу». А в нем была опубликована новая повесть Василя Быкова «Круглянский мост». Читатели давно заметили его талант, а вот в идеологический климат он не вписывался: власть и ветераны войны раздражались, обвиняя автора в очернительстве. Ему даже приклеили пренебрежительный ярлык «окопного летописца». За повесть «Мертвым не больно» он стал опальным, и те, кто обращался к его работам, попадали в ряды подозрительных. Михаилу новая повесть пришлась по душе: он разглядел в ней авторское бунтарство. Там персонажи «без грима» и поставлены в обстоятельства, когда надо самостоятельно делать нравственный выбор. Там — беспощадный реализм войны, без всякой лакировки, набор таких ярких людских характеров, что режиссерское чутье уже видело их на сцене. Главное, события этой партизанской истории были просты: четыре подрывника должны взорвать деревянный мост возле деревни Кругляны. Но автор углубился в далеко не товарищеские отношения людей в момент опасности. Чтобы выжить, старшие откровенно хитрят, уклоняются от опасности, пытаются выполнить задание руками подростков, посылая их в самое пекло событий, явно на смерть. «Война — это риск людьми. Кто больше рискует, тот и побеждает», — рассуждает старший группы, разжалованный за что-то бывший комбат, привыкший воевать не уменьем, а числом. Поэтому из повести легко было выхватить сердцевину и сделать яркие «вытяжки» для учебного спектакля минут на пятьдесят, что не превышало требуемый формат показа в театральном ВУЗе. И Михаил решил встретиться с Василием Владимировичем. Позвонил в «Гродненскую правду», где работал писатель. «Я пока еще студент, но хочу показать вам инсценировку по вашей повести, проконсультироваться», — сильно волнуясь, говорил Михаил. И автор согласился.