Том Шон - Вуди Аллен. Комик с грустной душой

Как только начались съемки, осенью 1982 года, таланты Форте тут же показали свои границы, и Аллену пришлось отдать его на уроки актерского мастерства, так как он не мог выполнить самые простые действия, например перейти через улицу. Фэрроу, тем временем, ходила по городу в образе Тины Витале. Она нашла свой образ в смеси Энни Рао и Хани, бывшей жены друга Фрэнка Синатры Джилли Риццо, она днями напролет пила молочные коктейли, чтобы набрать пять килограмм, работала над своим голосом, смотрела «Бешеного быка» на повторе и часами записывала на кассету разговоры с бруклинскими женщинами, чтобы правильно поставить акцент. «Возможно, мой внешний вид смущал людей. Я была очень худой. Я знаю, что люди так обо мне думали», — говорила Фэрроу, которая была «не в первых рядах для мистера Роллинса, а на 9-й или 15-й позиции», как она раздраженно говорила. Она поняла, что даже с тонной косметики на лице ее оленьи глаза выдают ее, так что она решила носить солнечные очки в течение всего фильма, кроме одной сцены, когда мы видим ее в зеркало ванной несколько секунд. «Это было очень, очень смелое для нее решение, — говорил Аллен, — потому что ей пришлось всю картину играть, не используя глаза, а это действительно трудно».

«Вуди Аллен не нашел правильного способа воспеть Миу Фэрроу на экране, как он это сделал с Дайан Китон, — написал критик Джеймс Уолкотт в Vanity Fair. — В его обожании есть нечто невнятное, что-то умалчиваемое. Кажется, что он любуется ей с расстояния, а приближается к ней только на цыпочках. Показательно, что и в „Зелиге“, и в „Бродвее Дэнни Роуз“ Аллен и Фэрроу остаются вместе в конце в непрерывном длинном кадре. Он и нас держит на расстоянии». Это догадливое замечание об изменяющейся природе романов Аллена на и вне экрана. Если Китон была оппонентом, очень взвинченным, но стойко стоящем на ногах — «Я скажу, что у меня на уме, и, если тебе это не понравится, ну тогда отвали», — говорит она Исааку Дэвису в «Манхэттене», — то Фэрроу является теплым и умиротворяющим существом, доктором, склеивающим разрушенную душу Леонарда Зелига. В «Бродвее Дэнни Роуз» Аллен отвешивает ей комплименты, которые он делал Китон в «Спящем» и снова будет делать в «Загадочном убийстве в Манхэттене». Это первая вещь, которую он делает со всеми своими самыми драгоценными возлюбленными: он пускается с ними в бега, как Бинг Кросби и Боб Хоуп в своих «Дорогах на…» — это алленовская неоспоримая версия романтической взаимосвязи.

«Если ты воспользуешься моим советом, ты сможешь делать лучшие выступления с воздушными шарами всех времен!» — Дэнни Роуз (Аллен) говорит одному из своих актеров, когда он впервые с ним знакомится, он бесконечно оптимистичный, но безнадежный агент, трудящийся за орешки. «Ты будешь создавать фигурки из шариков в университетах и колледжах!» Его единственная надежда прославиться лежит на алкоголичном теноре-бездельнике Лу Канове (Ник Аполло Форте), который был звездой в 50-е, и который должен вернуться на сцену шоу «Чрезвычайная ностальгия» Милтона Берла. Лу не может петь для зрителей без своей любовницы Тины (Фэрроу), но Тина, итальянская штучка в леопардовом принте и с начесом светлых волос, злится на него за то, что «он изменяет ей со своей женой». Более того, ее семья мафиози думает, что Дэнни — новый мужчина в ее жизни. Перед ним, таким образом, стоит двойная задача: — ему нужно не только доставить ее на шоу, но и убежать от гангстеров, которых послали избить его.

В обтягивающих брюках и солнечных очках с сигаретой, торчащей изо рта, Фэрроу влезла в свою роль, как в узкие джинсы. В сцене в ванной ее тонкое лицо, кажется, открывает вид на ее наготу. «Лишенная своей брутальности… она нежная, чистая — заново родившаяся», — написал Уолкотт, исполнение Аллена другое: говорит быстро, любое слово он сопровождает «милой» или «дорогой», его руки двигаются, как у авиационного диспетчера, который показывает Боингу 747 место посадки, он одет в большие ботинки, но свобода роли никак не отвлекает от веселья его или зрителей — наше ощущение от этих двух скромных мышек, играющих шикарных, болтливых экстравертов, похоже на пару, одевающую старую одежду по выходным. Переигрывание Аллена соответствует самому Дэнни Роузу, этому истинному бездарному актеру, и ритм, который они с Фэрроу установили в фильме, настолько деликатный, что они двигают фильм. Он бежит вприпрыжку, не извиняясь за свою мимолетность — просто еще одна небылица шоубизнеса, рассказанная старыми баранами в Carnegie Deli, рассказ Дэймона Раньона, нарезанная тонкими ломтиками пастрами, которая от этого не становится ни менее пикантной, ни менее ароматной.