Вениамин Додин - Повесть о разделённой любви

Среди излечивавшихся и попадавших в разряд малоимущих, а следовательно, подопечных «братству» было очень много евреев, мобилизованных не только в России, но в «местах компактного традиционного общинного еврейского проживания» Сибири – от Алдана в Якутии до Кяхты на юге Бурятии. Сложности быта и долечивания их в российской столице, нервотрепка из-за формальностей устройства и легализации приезжающих к ним на свидания членов их семей, были урегулированы «дипломатией» Татищева, который напомнил и Великой княгине Елисавете Феодоровне и о ее христианской ответственности за юдофобские инициативы покойного ее супруга. Причём не только в бытности московским губернатором. Маннергейм тоже задействован был в решение множества возникавших вопросов. Хозяйственных в том числе. К примеру, в размещении религиозных евреев в отдельные палаты. Более того, из-за убийственной (погромной, если точно) ситуации сложившейся у вечно влезавших «не в свои дела» старшин еврейских общин (в том числе, в драматические события 1908 года в Балтии) он организовал открытия в Вииппури (Выборге) «закрытого», охраняемого армией, филиала клинического (еврейского) лазарета. И по просьбе Бабушки вынужден был даже заняться строжайше и категорически запрещённой христианскими церквями в столичной губернии шхитою , — зверскою методою забоя скота по еврейской религиозной традиции. Проблемой, возникшей, кстати сказать, задолго до размещения в Балтии воинов-евреев участников Русско-японской войны. Он перевёл (спрятав, попросту) немыслимую для страны с западной этикой процедуру на самый север Европы — в финскую Лапландию... (Где лопари «забивали» оленей традиционно, «по лопарски» не торопясь, со смаком душá несчастных животных мёртвою петлёю...). Обошлось «доброе дело» не без скандала: воспользовавшись инициативой Маннергейма, интересанты-«поборники святого еврейского дела» тотчас взвинтили цены на кошерное мясо. Татищев и Маннергейм, не в шутку озляся на попытку жулья обобрать своих же соплеменников-инвалидов, тотчас, — в «шутку» же, — «вчинили» столичному раввинату меморандум-ультиматум: «или – немедля — военный суд за мародёрство, и тогда Шлиссельбург и даже Акатуй. Или поголовное поимённое обеспечение инвалидов-евреев до их излечения кошерными пищей и довольствием за счёт правления»! Поборники, во главе с самим Великим Поборником равом Довидом-Тевелем Каценеленбогеном, намёк поняли тотчас. И тут же перенесли все поборы за пределы госпиталей и прочих медицинских учреждений — на обирание рвущихся быть избранными в то же поборническое правление. Тут весьма кстати к делам «братства» подключилась освободившаяся от своих проблем Бабушка.

«Маньчжурское братство», председателем которого избрана была мама, а почётными руководителями петербургского и московского филиалов, соответственно, Карл Густав Маннергейм и Илья Леонидович Татищев, приступило к работе. И за десятилетие отпущенное ему провидением спасло от нищеты и инвалидской безысходности многие тысячи россиян всех наций и вероисповеданий.

В декабре 1917 года «Братство» было разгромлено. Его постоянно обновлявшийся актив — врачи, медсестры, университетская медицинская профессура — физически истреблен. Добрый гений всех маминых начинаний Маннергейм, чудом вырвавшийся из клешней новой власти, отбыл в Финляндию — родина его, наконец, обрела свою независимость. И на Карла Густава ложится тяжесть решения сложнейших проблем по созданию государственности Суоми. Казалось тогда, он навсегда отдаляется от дел взорванной России. От его «братства»... Великий труженик Татищев обретается на Урале. У него тягостная роль беспомощного очевидца неумолимо надвигавшейся трагедии Романовых. Навсегда покидая Царское Село теперь уже бывший император попросил этого любимого им человека не оставлять его семью, преданную и переданную в руки убийц… Кем, чтобы не забыть? Да российским же дворянством. И армейской элитой. Всё ещё командующей не остывшей от боёв армиями. Между прочим — тем же душкою Корниловым. Теперь сам Корнилов бьется на Юге в отчаянных попытках сплотить воедино в муках рождающееся Белое движение. И тем спасти Россию. Россию он не спасет. Погибнет в 1918 году. Щастный бьется на севере в Кронштадте в роли… красного командующего Балтийским флотом. Тщится защитить его от уничтожения новой властью. Он откажется выполнить приказ Троцкого затопить корабли (как это было учинено на Черноморском флоте после ухода Колчака). И будет расстрелян. В том же 1918 году на Урале будет зверски убит и князь Илья Леонидович Татищев.