Эдвард О’Мира - Голос с острова Святой Елены

Знаменитая предсказательница в Париже, услугами которой пользовались императоры и короли.

Наполеон рассказал мне, что Мейе получил от г-на Дрейка и от других официальных лиц около 200 000 франков.

Когда судили герцога Энгиенского, госпожа ла Марешаль Бессьер спросила полковника Орденера, который арестовал герцога: «Неужели нет никакого способа спасти этого несчастного? Разве его вина установлена вне всяких сомнений?» «Госпожа, — ответил полковник Орденер, — я обнаружил в его доме мешки с бумагами, достаточными для того, чтобы скомпрометировать половину Франции». — Герцог был расстрелян утром, а не при свете факелов, как было представлено.

Губернатор обвинил г-жу Скелтон в том, что она однажды во время обеда у Наполеона сказала ему, что, исходя из собственного опыта, знает, что Наполеон не найдёт Лонгвуд приятным местом. В определённое время года Лонгвуд представляет собой слишком сырое, неприятное, незащищённое от ветра и нездоровое место для проживания; в качестве доказательства этого она упомянула, что ей никогда не удавалось разводить в Лонгвуде домашнюю птицу; в то же время в саду Ост-Индийской компании, находившемся в долине, защищённой от ветров, всего на расстоянии в четыреста ярдов от Лонгвуда, у неё не было проблем с разведением домашней птицы. Г-жа Скелтон и её семья проживали в Лонгвуде несколько месяцев ежегодно за четыре года до приезда Наполеона.

«Главная» дорога представляет собой тропу, непроезжую для карет.

Эта информация была мне предоставлена сэром Хадсоном Лоу.

Следующий отрывок из письма герцога Винченцского может оказаться небезынтересным: «Сэр! В книге г-на Коха, озаглавленной «Кампания 1814 года», использованы несколько фрагментов писем, написанных мною императору и князю Невшательскому во время Шатильонского конгресса.

Что касается конгресса в Шатильоне; если события оправдали моё желание видеть восстановленный мир в моей стране, то было бы несправедливо оставить Францию и историю в неведении относительно мотивов национального интереса и чести, которые вынудили императора отказаться от подписания условий, которые союзники хотели нам навязать.

Я выполняю поэтому первостепенные моральные обязательства, а именно обязательства справедливости и истины, предавая гласности следующую выписку из приказов императора.

Париж, 19 января 1814 года

Редактору «Конституционеля»

«Более всего император настаивает на необходимости сохранения Францией её границ. Это вне всяких условий. Все державы, даже Англия, признали эти границы во Франкфурте. Франция с её территорией, уменьшенной до её старинных границ, потеряла бы сегодня две трети её сравнительной мощи, которой она обладала двадцать лет тому назад. То, что она приобрела со стороны Альп и Рейна, не компенсируется тем, что приобрели Россия, Австрия и Пруссия за счёт раздела Польши. Все эти государства усилились. Желание вернуть назад Францию к её старинному состоянию означало бы приведение её к упадку и к деградации. Франция без департаментов Рейна, без Бельгии, без Остенде, без Антверпена оказалась бы ничем. Метод возвращения Франции к её старинным границам неотделим от восстановления власти династии Бурбонов, поскольку только они одни могли бы дать гарантию сохранения этого метода. Англия хорошо это понимает. Во всех других отношениях мир, заключённый на этой основе, был бы невозможен и не мог бы продолжаться. Ни император, ни республика в случае, если какие-либо политические потрясения вернут её к жизни, никогда не подпишутся под подобным условием. Что касается императора, то своё решение он принял; оно не подлежит изменению; он не оставит Францию менее великой, чем такой, какой он её принял. Если союзники хотят изменить основу предложенных и принятых условий о естественных границах, то он может видеть только три пути решения вопроса: или сражаться и одержать победу, или сражаться и умереть со славой; или, если страна не поддержит его, отречься от престола. Он не цепляется за высокое место; он никогда не сохранит его ценой собственного унижения».

Я ожидаю, сэр, что в соответствии с вашей беспристрастностью, вы предоставите место этому письму в вашем журнале. Пользуясь представившейся мне возможностью, я выражаю вам свои искренние заверения в моём к вам глубоком уважении.