Дмитрий Власов - О Пушкине и не только

Возвращаясь к « (Из Пиндемонти)» (или «якобы Пиндемонти») — на этом стихотворении лежит ещё печать разочарования Пушкина (и не только его) в конечных результатах прокатившихся в Европе в 1830 году буржуазных революций, заменивших кое-где монархии парламентскими говорильнями.

И последнее… Как-то и в наше время это стихотворение остается в тени, нехрестоматийным… Или подспудно у любой власти вызывает подозрение как желание, так и нежелание поэта «мешать царям друг с другом воевать»?

Так или иначе, Пушкин объяснил нам, что есть «Вот счастье! вот права…». Имеющий уши — да слышит.

Полтора года назад, в день рождения Александра Сергеевича Пушкина, шестого июня 2013 года в Москве, на Старой Басманной улице, открылся ещё один филиал Государственного музея А. С. Пушкина — «Дом-музей Василия Львовича Пушкина», родного дяди нашего великого поэта. Перед этим 15 лет ушло на подготовку, проект и тщательную реставрацию. В основе своей (редкий случай для Москвы) этот деревянный дом сохранил фундамент и стены с 1820 года, когда он был построен в «послепожарной» Москве. Научная реставрация восстановила все интерьеры и планировку дома, добавила только заново отстроенные подвальные площади как вспомогательные помещения для персонала и посетителей.

По фасаду одноэтажный дом в девять окон не кажется большим, вход со двора и здесь видны ещё антресоли, то есть фактически второй этаж. В XIX веке, как и полагалось, был ещё флигель с конюшней, каретным сараем и погребом. Эти помещения не сохранились. Внутри же мы проходим по семи комнатам, включая гостиную, столовую, кабинет Василия Львовича, и на антресольном этаже еще две просторные комнаты, в одной из которых останавливался Александр Пушкин. Мебель, вещи, украшения, книги — того времени. Обширная библиотека Василия Львовича сгорела ещё во время оккупации Москвы французами, потом была частично восстановлена, а после его смерти была продана и рассеялась. Тем не менее, и сейчас в шкафах хранится 800 книг пушкинского времени и постепенно воссоздаётся «аналог» библиотеки Василия Львовича. При этом можно вспомнить, что Василий Львович владел пятью иностранными языками, и книги его были тоже на нескольких языках.

Сам дом имеет свою почти 200-летнюю историю. Деревянные дома «немецкой слободы» выгорели во время большого московского пожара 1812 года почти полностью. При последующем интенсивном восстановлении Москвы вдова титулярного советника Кетчер приобрела участок на пожарище, и там по выбранному проекту был в 1820 году построен настоящий дом — из деревянного бруса, но ещё и обшитый досками и покрашенный под камень. Всё это соответствовало канонам того времени, как и двор с флигелем, конюшней и каретным сараем.

И вот в 1824 году Василий Львович снял этот дом в аренду на год, со всеми пристройками. В условии договора было всё предусмотрено, от возможности продления срока до вероятного пожара (если по своей вине — надо было выплатить полную стоимость дома, а если из-за молнии или из-за соседей, то ничего не надо было платить). Аренда и продлена была не раз, до 1827 года, когда этот дом был продан, а Василий Львович переехал, но недалеко, в доставшийся ему по наследству дом любимой сестры Анны Львовны. Конечно, дом был заполнен домочадцами и дворней. Это его гражданская жена Анна Николаевна Ворожейкина, их дети — сын и дочь — «незаконные», поэтому жившие на правах воспитанников. Дворовых (в большинстве — своих же крепостных), было вместе с детьми до 20 человек. Особенно Василий Львович гордился своим поваром, а постоянный его камердинер вообще считался даже поэтом.

Дом называют теперь и музеем дворянского быта, однако же освящён этот дом именем поэта Василия Львовича Пушкина, родного брата Сергея Львовича. У их отца — Льва Александровича Пушкина, были ещё две дочери, Анна и Елизавета, и трое сыновей от первой, умершей при родах жены. Он вышел в отставку с чином артиллерии подполковника и женился вторично на Ольге Васильевне Чичериной. Невеста была с богатым приданым и сам Лев Александрович тоже был достаточно богатым помещиком, с несколькими имениями на 3,5 тыс. крестьянских душ и большим домом на Божедомке в Москве с усадьбой в несколько гектаров.

Оба брата получили хорошее домашнее образование и к тому же по обычаям того времени были записаны с шести-семи лет в военную службу и, не покидая родительского дома, дослужились до сержантов лейб-гвардии Измайловского полка. Однако после смерти отца в 1790 году оба брата и самом деле пошли на военную службу в «свой» Измайловский полк, будучи тут же пожалованы в офицеры (прапорщики) из сержантов. Служба была не обременительной (по крайней мере, до воцарения Павла I), хватало времени и сил на балы, театры, дружеские пирушки, и главное — на литературные знакомства и первые литературные опыты.