Игорь Ефимов - Разлад и разрыв

Другим постоянным заказчиком стало небольшое издательство в Новой Англии, основанное известным диссидентом Валерием Чалидзе в 1975 году. Оно регулярно выпускало альманахи “Хроника текущих событий”, “СССР: внутренние противоречия”, опубликовало подлинные воспоминания Хрущева, скопированные прямо с магнитофонной ленты, репринт русского издания книги Кьеркегора “Или-или”, книгу самого издателя о Сталине — “Победитель коммунизма” и другие.

По своим взглядам Чалидзе был близок к либерально-конституционному крылу диссидентского движения, так что статьи, присылаемые им для набора, не вызывали у меня серьезных возражений. Трудность отношений с ним заключалась в другом: он звонил каждый день по нескольку раз и спрашивал, как подвигается работа, сделано ли то-то и то-то, и если не сделано, то почему. Оплата наших трудов шла по затраченным часам, и сверхчестная Марина вычитала из счета даже те минуты, которые она тратила на чистку зубов. Снимая телефонную трубку, я старался оставаться в рамках холодной вежливости, но чувствительный Чалидзе слышал поскрипывание зубов в моих репликах и страдал.

— Игорь, — сказал он наконец, — почему, звоня вам, я каждый раз испытываю тягостное неприятное чувство? Этого не должно быть. Мне казалось, если я нанял печатника...

— Вот-вот, Валерий, в этом все дело! Слово “нанял” не отражает ситуацию правильно. Вы не наняли нас, а дали заказ независимому предпринимателю на определенных условиях, как даете заказ на ремонт автомобиля или пошив костюма. У нас много других заказчиков, и только мы можем решать, как распределять рабочее время между ними.

В другой раз, в телефонном разговоре о политике, он обронил аргумент, слегка меня ошарашивший: “Если все делать по закону, — уверенно заявил он, — человеку ведь и совесть не нужна”. “Ну что ж, какой талантливый человек не любит время от времени щегольнуть парадоксом?” — уговаривал я себя. На пятом десятке я научился смиряться с этим, и наши деловые отношения продолжались.

Было еще маленькое русское издательство “Заря” в Канаде. Его владелец Сергей Александрович Зауэр, интеллигентный и старомодный отпрыск первой волны, росший в Югославии, предпочитал приезжать к нам из Торонто на автомобиле, чтобы не терять время на почтовые пересылки материалов. Входя в дом, обязательно снимал обувь и двадцать раз извинялся за беспокойство. Расплачивался он аккуратно, книги выпускал достойные, но, к сожалению, большого комерческого успеха его издательство не имело.

Для Марины главным заказчиком с самого начала оставался “Ардис”. Вскоре и я стал увозить часть наборной работы домой. Проффера это устраивало, потому что мой композер в издательстве освобождался и на нем мог работать кто-то другой. Постепенно эта практика сделалась рутинной, и мы решили изменить характер наших деловых отношений. Моя рабочая неделя сокращалась с сорока часов до двадцати, и, соответственно, вдвое уменьшалась зарплата. “Ардис” давал заказы на наборную работу новорожденной фирме “Эрмитаж”, а Ефимов приезжал в издательство исключительно для того, чтобы заниматься редактурой и корректорской вычиткой русских текстов. Уезжал я обычно в час дня, когда Профферы еще не появлялись. Казалось, всех это устраивало.

Осенью 1980 года я наконец получил из типографии плод своих полуночных трудов: свежеотпечатанную “Практическую метафизику”. Сейчас-то я понимаю, что это издание должно было казаться американцам верхом полиграфического убожества: в нем не было указателя имен, система сносок нарушала все принятые стандарты, библиография была выстроена не по алфавиту, а по порядку упоминаний источников в тексте. Конечно, тот факт, что книга была издана за мой счет, несколько отравлял удовольствие. Но я утешал себя тем, что так же издавали свои труды Сведенборг, Кьеркегор, Шопенгауэр, Пруст и многие другие.

Книга вызвала определенный интерес в эмигрантской среде. Вскоре на нее появились положительные рецензии. Марк Поповский смело заявил, что “таких книг в мире не появлялось уже лет сто”. Сергей Левицкий назвал свою статью “Новое слово в философии”, но — словно спохватившись — добавил в конце названия вопросительный знак [17] Газета “Новое русское слово”, Нью-Йорк, 30 ноября 1980. . Однако больше всего меня обрадовало письмо от молодого грузинского философа и писателя Нодара Джина, в котором он писал: ““Практическая метафизика” представляется мне самой значительной книгой из всего, что пришлось прочесть за довольно долгий срок... Она — как возвращение к тому величественному и милому разуму и душе прошлому, о котором каждый из нас, увы, знает только понаслышке... как возвращение-очищение... к подлинной философии”.