Игорь Ефимов - Разлад и разрыв

В большом доме Вуди и Элеонор нам было очень уютно, а семилетняя Наташа нашла отраду в дружбе с собачкой Панзи и с попугаем, постоянно вздыхавшим и печально обещавшим: “I’l be right back” (“вернусь через минутку”).

Вуди Роу начинал свою взрослую жизнь брокером на бирже, быстро преуспел и разбогател, но к тридцати годам разочаровался в своем ремесле. Глядя, с каким увлечением друзья Профферы плавают в океане русской литературы, он решил последовать их примеру: начал изучать язык, читать запоем русские книги, а вскоре уже и писать статьи о них, а вскоре опубликовал в “Ардисе” два любопытных исследования набоковской прозы.

Жена его Элеонор тоже прошла через кризис, перевернувший всю ее жизнь. Ей было за двадцать, когда у нее открылась тяжелейшая и непонятная болезнь легких. Врачи только разводили руками и не видели шансов спасти молодую женщину. Но ее мать не смирилась, нашла какую-то целительницу, использовавшую методы китайской медицины, и они стали лечить больную морскими водорослями. Болезнь отступила, и Элеонор скоро вышла замуж, родила двух вполне здоровых сыновей. Правда, питалась она исключительно сырыми овощами. Ее история впервые заставила нас усомниться в непогрешимости американской медицины, и впоследствии мы всегда интересовались случаями таких “научно необъяснимых” исцелений.

Покинув гостеприимный дом супругов Роу, мы вернулись в Энн Арбор, где застали ту же атмосферу мрачного ожидания. Не видя другого выхода, Карл в отчаянии воззвал к Вуди с просьбой о помощи. Именно поэтому он сбегал каждый день к прибытию почты. И наконец — о, счастье! — конверт со спасительным чеком на 20 тысяч прибыл.

Все вздохнули с облегчением. Но я уже понимал, что нам нельзя больше оставаться в полной зависимости от Профферов. В следующий раз добрый избавитель не объявится — и что тогда? В случае банкротства Карл останется при своей профессорской зарплате — а мы? Нужно было искать какую-то почву под ногами, какой-то островок, на который мы могли бы приземлиться в случае катастрофы. Но где? Какой?

NB: Вариант молитвы: “Хлеб наш насущный дай нам на сей день. А если завезут насущную колбаску, положи сверху кусочек”.

Славистские журналы регулярно печатали объявления об открывающихся вакансиях на разных кафедрах, и я старательно посылал свои резюме по указанным адресам, хотя понимал уже, что без американской научной степени или хотя бы диплома мои шансы равны нулю. Больше того: по секрету опытные люди сообщили мне, что подобные объявления — пустая формальность, дань невыполнимым правилам equal opportunity employment (“равноправия при найме на работу”), и они публикуются уже после того, как кандидат найден и вакансия заполнена.

Единственное ремесло, которое пользовалось спросом и которым мы с Мариной более или менее овладели, был набор русских текстов. Вот если бы у нас была своя наборная машина, свой композер!.. Но это “если бы” стоило столько же, сколько новый автомобиль — около десяти тысяч. Таких денег нам взять было негде.

И все же я решил попробовать. Позвонил в фирму Эй-би-эм, производившую эти композеры, и стал расспрашивать об условиях покупки в кредит. К моему изумлению, могучая фирма тут же прислала мне своего коммивояжера, который предложил вполне посильную сделку: мы платим тысячу авансом, а остальное растягивается на помесячные выплаты с очень умеренным процентом. Видимо, к тому времени рынок был насыщен, и Эй-би-эм жадно хваталась за каждого нового покупателя.

Мы решили рискнуть. Подписали бумаги, наскребли требуемую тысячу, и через неделю бесценный аппарат занял почетное место на столе в нашем подвале, превращенном в рабочий кабинет. В первой половине дня, пока Наташа была в школе, на нем работала Марина, а я заступал “в вечернюю смену”, вернувшись из “Ардиса”. Мы не брезговали никакими заказами. Кто-то хотел “издать” свои стихи в одном экземпляре. Кому-то приспичило обзавестись русской визитной карточкой для поездки в Москву. Кто-то хотел разослать русским друзьям красиво отпечатанное приглашение на свадьбу дочери. Но вскоре появились и солидные заказчики.

Штатный университет в столице Мичигана, Лансинге, давно выпускал двуязычный журнал “Русский язык” [16] Russian Language Journal, основан в 1947, три номера в год по 300 страниц. . Его главному редактору, профессору Муниру Сендичу, понравилось качество нашего набора, понравились расценки, и он стал регулярно подбрасывать нам заказы на набор русских статей. Работа эта была громоздкой, требовала многочисленных переходов с русского на английский и обратно, частой смены шрифтов, но мы старались на совесть.