Вячеслав Дегтяренко - Тáту

— С меня тушёнка и хлеб, если возьмёте в компанию, — вставил своё начпрод Сашуля.

Вот и казарма. Это летний лагерь учебного центра. Батареи не предусмотрены, но нам он показался райским местом в сравнении с палатками. Как только разлили спирт, меня разыскал начальник связи — худосочный лейтенант, призванный с «гражданки».

— Док, у тебя сын родился!

— Врёшь… Ему ещё рано появляться… недели через две…

— Он у тебя не спросил… вот, держи телеграмму… да наливай по случаю!

Весть о сыне разлетелась по казарме, и к нам подползали те, кого не сморили усталость и сон. Телеграмма переходила из рук в руки и каждый чего-то да желал. Я был счастлив, но не запомнил ни слова из сказанного! Все мысли были о сыне.

— Ты знаешь, док, тебе ведь отпуск положен теперь, — после тоста сказал начальник строевого.

— Я ведь ещё не заработал, и у нас боевое слаживание.

— Ерунда. Десять дней по семейным обстоятельствам. Завтра напишешь рапорт. Ты имущество получил, документация заведена, начальник аптеки справится и без тебя… Главное — к отправке эшелона в Чечню не опоздай.

Комбат был жаден. Вместо десяти суток дал пять, вместо довольствия за месяц выплатил аванс в тысячу рублей, из которых половина ушла на билет в плацкарте.

Вот я и дома в Питере. Собственно домом я с недавнего времени называл всё, где ночевал. Есть крыша над головой, значит — дом. Тёща волком смотрит на зятя, который решил сбежать от семьи в Чечню. Успокаиваю её и оправдываюсь тем, что устал жить в долг и караулить магазины по ночам. Я ведь на военного врача учился, а не на ночного сторожа.

— Деньги-то есть, чтобы в роддом гостинцы отвезти?

— Есть, аванс дали. На первое время хватит, а там заработаю.

— И скажи на милость, как?

— Вагоны пойду разгружать на Московский вокзал.

— Не смеши… Там таких нахлебников знаешь сколько… очереди на месяц вперёд расписаны. Тут Андрею предложили шабашку на складе в Купчино. Цех по консервированию гороха открывают. У него горло осипло… пойдёшь за него?

— Конечно… а сколько платят?

— Тридцать в час.

— Здорово. В Бурятии двадцатку за ночь хозяин магазина давал.

— Как сына-то решили назвать?

— Тарас!

— Ух, страсти, то какие… не выговоришь.

— Ничего, привыкнете. Да и ему с Богданом будет сподручнее, когда одни останутся.

На следующее утро шурин отвёл меня к своему работодателю, который представился дядей Стёпой, напомнившем мне милиционера из одноимённого мультфильма. В прокуренной кандейке, обклеенной советскими газетами, переодевались десять мужиков. Парочка студентов, два алкоголика, отставник-майор, с которыми поздоровался за руку; остальные держались в стороне и не выделялись.

— Значит так, ребята, — инструктировал нас сквозь пышные седые усы дядя Стёпа, — работа у нас сдельная. Оплата почасовая. Тридцать в час, что по курсу один доллар. Деньги такие на дороге не валяются. Кто устал, расчёт на месте и гудбай!

— А что делать-то будем? — поинтересовался пожилой, но жилистый отставной майор, надевая халат и перчатки. По внешнему виду было заметно, что он разбирался в таких делах.

— Ничего сложного. Будут приходить грузовики с мешками. В них канадский горох. Ваша задача их разбирать и складывать. Здесь скоро запустят линию по упаковке гороха в банки. Так дешевле, чем ввозить готовую продукцию.

Нас завели в просторный металлический ангар, который, судя по запаху краски, был недавно собран. Работа поначалу показалась действительно не сложной. Что такое перенести мешок весом в сорок килограммов? Ерунда! Часы бежали, машины подходили, с шутками да прибаутками мешки перетаскивались. Незаметно наступило время обеда. Видимо шофёры тоже устали баранки крутить.

— Двадцать минут на перерыв… простой не оплачивается, — командовал наш надсмотрщик, которого я окрестил надзирателем. Он даже перекуры вычитал у мужиков.

— Нас можно рассчитать! — первыми сдались грузчики, по лицу шибко пьющие, — на опохмел с закусоном заработали.

К десятиминутному ужину отчалили и студенты, сославшись на завтрашние занятия. Мы с майором работали уже в паре. Он давно предлагал носить один мешок на двоих, но мне казалось, что сил у меня вагон.

В компании работать веселее. Каждый рассказывает что-нибудь о себе и это отвлекает от усталости. Гора мешков неприлично высилась, интенсивность переноски не уменьшалась. Лишь в половину одиннадцатого мы разгрузили последний грузовик и получили расчёт. Тринадцать часов каторги — триста девяносто рублей!