Владимир Васильев - От поколения к поколению

Первенство в развязывании гражданской войны вы также отдаете большевикам. Так ли это? Ленинский тезис гласит: главное в вопросе о власти не как ее завоевать, а как удержать. Спрашивается, нужна ли была большевикам гражданская война, если многие сулили им поражение в ней, а, следовательно, и потерю власти. Ведь кроме внутренней контрреволюции против них объединилось 14 государств. Все предрекали скорую победу белого движения.

Жажда реванша, желание вернуть потерянное — более весомый аргумент для обвинения монархистов, черносотенцев, бывших хозяев заводов и пароходов, земли, разных союзов офицеров в организации похода на большевизм, на новую Россию.

Раскрывая тему террора в этот период, вы вроде бы и пытаетесь раздать каждому по серьгам. Мол «белый террор» сменялся «красным террором» и наоборот. На этом ставите точку. Лютая ненависть в каждом дальнейшем слове направлена только в одну сторону. Цитирую: «Ленин и Дзержинский селекционировали новую породу людей — мутантов, убийц, нарекли их чекистами, а их организацию —„карающим мечом революции“. И они карали так, что гаитянские тонтон-макуты против них выглядели мелкими хулиганами».

Но как тогда быть с откровениями барона А. Булберга — управляющего военным министерством Колчака, который в своем дневнике писал: «Какое-то помешательство на идеи реванша, скорого и жестокого, отождествляемого спасением России… По краю катится волна дикого произвола… перед расстрелом чинам отдела отдали на изнасилование захваченных разведкой девушек, обвиненных в большевизме: последнее было обычным приемом для добывания себе женщин, которые по минованию надобности, выводились в расход…»?

Нельзя заподозрить в милосердии другого, более известного барона — Врангеля. Тем не менее даже он вынужден так отозваться о порядках на подвластных белым территориям: «Подбор администрации на местах был совершенно неудовлетворителен. Произвол и злоупотребления чинов государственной стражи, многочисленных органов контрразведки и уголовно-розыскного дела стали обычным явлением… Мы несли с собой не мир и прощение, а жестокий карающий меч».

Но что воспоминания кого-то? Моего деда расстреляли в 1919 году только за то, что он был избран зам. председателя Левокумского сельсовета. Разве его одного? Наступая, дениковцы в каждой станице и селе начинали вступление во власть с расстрелов. Свыше 45 тысяч ставропольцев, в том числе и красных казаков погибло в этих показательных карательных акциях.

Больно это воспринимать. Тем не менее на истоки гражданской войны и насилие в ней смотрю по-другому. Победа октябрьской революции, утверждает Владимир Иванович, пришлась по душе бездельникам. Следуя логике рассуждения — остальным нет. То есть страна разделилась на две непримиримые силы, каждая из которых не могла поступиться своими интересам, даже если бы захотела.

Потери в первой мировой войне сделали смерть обыденным явлением, необходимость применения силы для выживания породила жестокость, боязнь одних потерять все, появившаяся надежда у других приобрести все — вот что определило, на мой взгляд, и масштабность и ожесточенность развернувшегося противостояния.

Последующие после гражданской войны события новый историковед оценивает так:

«Ленин прозрел, ужаснулся и пришел к НЭП, но неграмотный азиат Сталин все это поломал и начал внедрять казарменный социализм». Как все просто. Душераздирающие слова нашел, бросил их бездоказательно в толпу и доволен своими познаниями в словесности.

Предлагаю иное восприятие того периода. Политика военного коммунизма себя исчерпала. В ее основе лежала необходимость прокормить армию, население промышленных центров. И здесь она была равнозначной как со стороны одной из противоборствующих сил, так и со стороны другой. Не случайно один из ходатаев в фильме «Чапаев» говорил: «Белые придут — грабят, красные придут — тоже грабят». По мере затухания гражданской войны такая политика тормозила экономику, вызывала протест.

Отсутствие средств в государственной казне диктовало неординарные решения. Одно из них — привлечь частный капитал для возрождения экономики.

Да, за короткий срок частная инициатива позволила вдохнуть жизнь в разрушенной хозяйство. Нэпман набирал силу, как и положено на первоначальном этапе накопления капитала не чурался любых способов, чтобы его приумножить, все круче зажимал наемных работников. Все это не могло не вызвать вопроса: «За что мы боролись?»