Николай Палибин - Записки советского адвоката. 20-е – 30-е годы

Народный судья Рязанов брал только крупные взятки, но был опасным человеком, так как мог, взявши взятку, «засыпать», если взятка оказывалась маленькой. Это было известно в адвокатской «семье». Зато «свой парень в доску» был народный судья станицы Крымской Гофман. Этот не брезговал ничем, брал театральными билетами, коврами, водкой, угощениями и, конечно, деньгами. Гофман даже конкурировал с адвокатами и сам писал «за вознаграждение» кассационные жалобы на свои решения и приговоры. Был он героем гражданской войны и, потеряв ногу выше колена, ходил на одном костыле. А больше о нем известно ничего не было. Если решить дело в пользу лиходателя было чересчур уж нахально, он решал «по закону», но указывал, кому нужно дать в Краевом суде, чтобы отменить решение в кассационном порядке. Его примеру подражали и два следователя, причем один дошел до того, что по делу о фальшивых деньгах освободил настоящего обвиняемого, а машинку для печатания денег, найденную у него, приобщил к делу другого человека.

Читатель может спросить, откуда мне все это известно, ведь взятка дело тайное. Был такой анекдот. Идет один казак на базар и встречает кума: «Кум, я чув ты был в суде? Ну, як судья?» Тот отвечает: «О, судья добрый человик». «А що таке?» «Вере», — следует ответ. Когда судья берет непосредственно с тяжущих, он рискует разглашением тайны на базаре. Но когда ему дает адвокат, часто без ведома клиента, тайна сохраняется, и она известна нам лишь в адвокатском кругу из «душевных разговоров». Поэтому я пишу только о том и о тех, о ком имею право писать, не о подозреваемых, а о виновных во взяточничестве.

Кроме того, народный судья Гофман, два следователя, два адвоката и секретари были привлечены к суду. Процесс продолжался двадцать один день. Но дело кончилось почти впустую. Суд учел пролетарское происхождение Гофмана, его заслуги перед революцией, и он, как главный виновник, получил два года. Остальные — меньше двух лет. Судил Гофмана Краевой суд, может быть, в составе тех самых судей, к которым восходили решенные «по закону» его дела для кассационного рассмотрения.

Член Краевого суда Раевский. На его совести были сотни расстрелов. Как и большинство членов краевых судов, он был бывшим сотрудником НКВД. В торжественной обстановке, насколько это возможно при убожестве советской действительности, открывается заседание выездной сессии Краснодарского краевого суда на сцене местного станичного театра. Выходит состав суда во главе с Раевским. Важность у него необычайная. Бритое круглое лицо, одет в серый довольно приличный костюм и белую косоворотку (был циркуляр по линии наркомюста, чтоб судьи были прилично и с достоинством одеты, как подобает «советскому судье»). Вводят под конвоем обвиняемых, хуторян-хлеборобов — мужа, жену и двух их соседей. Защищает обвиняемых приехавший вместе с судом из Краснодара адвокат Г-ко.

Сущность дела была такова. У обвиняемых, мужа и жены, работала батрачка-работница. Уходя, при расчете, она украла и унесла с собой юбку хозяйки. Дело было в воскресенье. Два соседа приехали в ту пору в гости к мужу и жене, гуляли и выпивали с хозяевами, когда те обнаружили пропажу. Тут же была организована погоня за воровкой. Из сорока лошадей, бывших у хозяина, были выбраны две получше, и один из гостей вместе с хозяином помчались по степи так, что пыль закурилась. Вскоре они привезли воровку с юбкой. По данным обвинительного заключения, когда женщину снимали с подводы, у нее изо рта пузырилась розовая пена. Здесь же перед хатой ее привязали к плетню, как привязывают дохлую ворону на огороде: одна нога была выше другой. Затем гости и хозяева пошли к столу продолжать выпивку и, выходя время от времени из-за стола, подходили к привязанной и били ее чем попало: колом, выдернутым из плетня, кирпичом, бутылкой или ногами. Судебно-медицинская экспертиза гласила: тело покрыто ссадинами и кровоподтеками, при вскрытии обнаружено повреждение легких, плевры; черепная коробка имеет трещину; смерть последовала от кровоизлияния в мозг.

Судья Раевский вел допрос с большой важностью, строгостью и придирчивостью. Он старательно выяснял обстоятельства дела: кто привязал, кто бросил бутылкой, кто бил сапогом, кто кирпичом. Но никак ему не удавалось установить, кто расколол череп, так как никто из обвиняемых в этом не сознавался, а свидетелей, которые присутствовали бы в этот момент, не было. Тогда судья Раевский вынес такой приговор: «Именем РСФСР выездная сессия Краснодарского краевого суда, заслушав в открытом судебном заседании дело по обвинению по ст. 17 и 142 УК РСФСР и принимая во внимание, что смерть последовала от кровоизлияния в мозг из-за трещины в черепе, между тем как судом установлено, что обвиняемый Иванов (муж) бил только голой рукой по лицу, что обвиняемая Иванова (жена) ударила палкой по плечу, что обвиняемый Петров бросил только бутылкой, а Сидоров — ударил сапогом, что суду при самом тщательном разборе дела не удалось установить, кто нанес удар по голове, в результате которого треснул череп и последовало кровоизлияние в мозг, Краснодарский краевой суд приговорил признать всех обвиняемых виновными по ст. 146 УК РСФСР и в качестве меры социальной защиты подвергнуть их принудительным работам сроком: Ивановых (мужа и жену) на шесть месяцев, а Петрова и Сидорова — на три месяца каждого. Ввиду того, что обвиняемые находятся под стражей два месяца, зачесть им один день содержания под стражей за три дня принудительных работ и из-под стражи немедленно освободить.»