Антонина Пикуль - Валентин Пикуль

В августе из издательства «Молодая гвардия» прибыли редактор А. Ф. Гремицкая и художественный редактор А. Б. Романова. Со следующего дня начали работу по двухтомнику миниатюр. Валентин Саввич вместе с Агнессой Фёдоровной занимались текстами, а Анна Борисовна отбирала портреты для миниатюр из коллекции автора. Было отобрано около девяноста портретов, которые редакторы взяли с собой для пересъёмки. Работа была проделана огромная, достаточно утомительная, но очень интересная. Была поднята масса материала, выбраны наиболее удачные и редкие экземпляры.

При отборе портретов Валентин Саввич рассказывал о каждом из них: историю создания, об эпизодах жизни изображённой личности, о поисках портрета и нередко разгадке его появления…

Печально, что Валентин Саввич не успел увидеть вышедший только в 1991 году двухтомник исторических миниатюр, который сам с любовью готовил и с нетерпением ожидал выхода в свет.

— Ты много помогала мне в составлении и подготовке этого двухтомника, поэтому я хочу его посвятить тебе и сделал надпись: «Тосе — моему первому читателю, первому редактору и первому критику, как всегда — с любовью. Автор».

В этом издании практически все миниатюры были впервые собраны воедино и сопровождались репродукциями портретов из коллекции автора.

Подготовительная работа с редакторами из «Молодой гвардии» так захватила Пикуля, что после сдачи томов в производство он поделился со мной:

— Ты знаешь, появилось огромное желание продолжить работу над миниатюрами и написать ещё один том. Как ты на это смотришь?

— В общем приветствую, — ответила я. — Но тогда ты задержишь сдачу в редакцию рукописи «Барбароссы».

— Ничего, подождут, — продолжал он. — Просто я сейчас ещё более почувствовал, что миниатюры — совсем не пустяк. А напишу я третий том быстро, за зиму, потому что он у меня в голове. А весной сяду за Сталинград.

С 11 ноября 1989 года Валентин Саввич приступил к работе над очередным томом миниатюр. Как и запланировал, Пикуль всю зиму посвятил только им.

О пикулевских исторических миниатюрах сказать, конечно, надо. Я сделаю это в следующей главе. А здесь мне хотелось поделиться своими переживаниями, связанными с настроением писателя в процессе создания своих минипроизведений.

Когда Валентин работал над каким-нибудь романом, то короткое отвлечение на миниатюру было для него действительно отдыхом, на время выводящим его сознание из однообразия описываемой эпохи. Пикуль как бы оживал, у него поднималось настроение.

Но когда началась напряжённая работа исключительно над миниатюрами, которые шли одна за другой, то здесь проявились новые психологические нюансы.

Большинство миниатюр давались легко… Физически… Но только сейчас я до конца поняла недопустимость такой сумасшедшей работы. Что такое за ночь написанная миниатюра? Это спрессованная и пережитая автором за одну ночь сложная жизнь и часто трагическая судьба героя… Это радость удовлетворения за удавшийся труд… В следующую ночь рождается, проносит по жизни свой крест и умирает, забытый всеми, другой герой… Что-то в миниатюре не так… Радость предыдущей ночи сменяется писательской неудовлетворённостью собой…

И хотя Валентин, как мне казалось, оставался прежним, появилось ощущение какой-то непредсказуемости его настроения.

Во время работы над миниатюрами у него на столе оставалось множество цитат, записок, заметок, вариантов фраз, по тем или иным причинам не включённых в произведение.

Вот они:

«Писать надо — как пишут предсмертное завещание: честно, открыто, без похвалы себе и другим».

«Есть ходовая фраза — писатель в своих книгах. По-моему, это — мура и глупость. Нигде писатель не маскирует самого себя, как именно в своих книгах. Почитайте книгу, а потом поговорите с писателем: вы увидите, как не вяжутся книжные образы с тем, что говорил вам писатель… Заранее предупреждаю на случай моей смерти: я себя в своих романах не отразил, хотя в одном из них даже вставил подлинный текст письма ко мне любящей женщины, которая потом меня бросила…»

«В России прежде надо умереть человеку, чтобы его признали. Очень уж любят у нас покойничков! Тихие они лежат в фобах, не скандалят, ничего не просят».

«Мне уже немало лет. Но хотел бы я жить долго-долго… Даже не для того, чтобы писать. А лишь для того, чтобы учиться… учиться и учиться! Учиться — это самое великое счастье в жизни.

На этом — прощайте, мои дорогие читатели.