Антонина Пикуль - Валентин Пикуль

Надеюсь, что мой эскизный набросок помог читателю войти в кабинет Пикуля и почувствовать атмосферу, предшествующую этапу создания нового романа.

Декорации сменены… Перед столом на стеллаже — портреты героев нового романа, чтобы они всегда напоминали ему о своём существовании и в жизни, и в творчестве. На столе — «почасовик», — а повсюду литература о Русско-японской войне, карты, схемы, альбомы… Для писателя начинается новая жизнь… Крейсера запускают машины…

«Я сознательно решил откликнуться на события Русско-японской войны… Мне хотелось предвосхитить самурайские вопли по поводу юбилейных для них торжеств, напомнив, во-первых, о беззаветном героизме русских моряков, и, во-вторых, рассказать о том, что была еще первая битва при Цусиме в 1904 году, когда три наших крейсера приняли неравный бой с целой эскадрой японских броневых крейсеров под флагом Гиконойо Камимуры…»

Мы возвращались с прогулки, в ходе которой Валентин продолжал вытягивать из меня скупые остатки сведений из жизни на Дальнем Востоке.

— По-моему, я рассказала тебе уже всё, что знала. — Моё откровенное признание просило пощады.

Шум проходящей машины на миг захватил наше внимание. Грузовик с далеко вынесенным назад двухколёсным прицепом вёз металлолом — длинные ржавые трубы и рельсы. На повороте тяжёлый груз сместился. Звук был резкий и неприятный, хуже, чем «железом по стеклу». Я даже поморщилась.

По дороге Валентин попросил:

— Напомни мне дома словосочетание — «скрип железа», — и повторил два раза.

Войдя в квартиру, Пикуль быстро разделся.

— Ты просил запомнить слова «скрип железа». — Такие просьбы Валентина я выполняла пунктуально.

— Спасибо, я помню, — ответил он и отправился в кабинет.

Принесённая с прогулки фраза легла на бумагу.

«Ржавое и уже перетруженное железо рельсов жёстко и надсадно скрежетало под колёсами сибирского экспресса…»

Это была первая фраза романа «Крейсера».

Потом мы даже спорили о ней. Мне она казалась тяжёлой и неприятной.

— Тяжёлая? Да, — соглашался Пикуль, — но такой она и должна быть. Я хочу с первых слов дать понять читателю, что роман будет тяжёлым. А неприятная — нет. Это у тебя оттого, что ты еще не забыла царапнувший тебя звук. И обрати внимание: сразу после неё я рисую простенькую картинку лёгкими красками, вселяющими надежду и оптимизм. Так читатель настроится на то, что роман будет не из легких, но со всеми трудностями мы справимся… вместе. И Пикуль подморгнул мне заговорщицки.

Приступив к работе, Валентин Саввич планировал написать роман за месяц, но в своих планах ошибся, правда совсем ненамного: 25 января появились первые строчки рукописи, а 3 марта 1985 года он поставил последнюю точку.

Чувствую необходимость некоторых пояснений. Не надо думать так: вот это да! 38 дней — и новый роман — только издавай! Но сначала нужна доработка, редактирование, перепечатка, вычитывание…

Путь книги к читателю лежит через издательство.

Договор на публикацию «Крейсеров» автор заключил с главным редактором журнала «Молодая гвардия» Анатолием Степановичем Ивановым. Впервые роман увидел свет в августовском и сентябрьском номерах журнала «Молодая гвардия» за 1985 год, а спустя год — вышел в «Роман-газете».

С огромной благодарностью хочу отметить, что Анатолий Степанович даже в самые трудные для Валентина времена не боялся печатать его книги и всегда искренне поддерживал его морально. Это вызывает восхищение ещё и потому, что лично они знакомы не были. Телефонные звонки и переписка — на них взросли их дружеские отношения.

Вот для примера фрагмент письма, отправленного Пикулем в конце января:

«Дорогой Анатолий Степанович!

Хотел бы Вам подарить свой двухтомный роман “Фаворит”, но пока нет верной оказии, а почте я не доверяю.

Благодарю Вас за любезное письмо…

Теперь о “Крейсерах”. Они набирают ход, но до фулль-спита (самого полного) еще далековато. Мешают не только хворобы, но и повседневная борьба с нашим читателем. Как Вы понимаете, эта фраза взаимосвязана с самой первой. Но приложу все мыслимые и немыслимые старания, чтобы вещь закончить скорее.

Если бываете в наших краях, был бы рад с Вами встретиться, ознакомить Вас с моей мастерской, со своим инструментом и своим верстаком».

Так уж получилось, что на протяжении всей жизни Валентин обращал свои взгляды на русский Дальний Восток и Японию, так быстро наращивающую свой военный потенциал в начале XX века и в послевоенное время.