Антонина Пикуль - Валентин Пикуль

— А ведь были и иные времена, когда мы понимали друг друга. — И Пикуль, что было большой неожиданностью для меня, открыл папку с перепиской и приглашениями на встречу с читателями Военно-морской академии в 1978 и 1981 годах. — Но в то время начальником был не мой тёзка Поникаровский, а адмирал Виктор Сергеевич Сысоев.

«Дело Пикуля» в связи с Н. Л. Кладо рассматривалось на самых высоких политических и военных уровнях , более того, роман несколько раз рецензировался.

Положительные оценки Главного политического управления в лице доктора философских наук, профессора Дмитрия Антоновича Волкогонова, Института военной истории в лице кандидата военно-морских наук капитана 1 ранга Вальдемара Николаевича Шевченко и кандидата исторических наук капитана 2 ранга Виталия Дмитриевича Доценко; отзывы генеральных инспекторов — адмирала Николая Николаевича Амелько и адмирала Владимира Васильевича Михайлина пустили «Крейсера» в дальнее плавание…

Уже после смерти писателя, на вручении премии имени Валентина Пикуля Вальдемару Николаевичу Шевченко, он раскрыл тайну рецензирования рукописи: ему несколько раз за положительную рецензию на «Крейсера» «предлагали» положить на стол партийный билет. Человек не сдался. Он боролся и отстаивал правду. Как и Пикуль. И отстоял.

Поддержало автора «Крейсеров» и уменьшило нападки на «Роман-газету» послесловие к роману, написанное Героем Советского Союза адмиралом флота Георгием Михайловичем Егоровым: «В “Крейсерах” В. Пикуля показан беспримерный подвиг отряда владивостокских военных крейсеров, их экипажей. Крейсера из Владивостока совершили в военном отношении подвиг, их рейды не знали аналогов в военно-морском искусстве, а действия команд вписаны яркой страницей в историю флота. Убедительны и ярки страницы крейсерских будней, дальних переходов, жестоких боёв. Здесь В. Пикуль не знает себе равных. Покорёженное железо, свистящие осколки, всепожирающее пламя, хлещущая в пробоины вода, действия экипажей кораблей зримо и осязаемо встают перед читателями. Картины морских сражений, батальные сцены поражают своей трагичностью и правдой…»

А конференция по «Крейсерам» всё-таки состоялась, но не в Ленинграде, а на Дальнем Востоке. И провёл её по личной инициативе талантливый писатель Владимир Дмитриевич Успенский, о чём сообщил в надписи на своей подаренной Пикулю книге «Ухожу на задание»: «А “Крейсера”, между тем, продолжают бой. Не удалось мне сломить сопротивление твоих многочисленных противников в Москве, зато в мае провели конференцию в Находке и во Владивостоке. Там твои дальневосточные книги знают и любят особенно».

Заканчивая комментарий, приведу мысль, высказанную рецензентом В. Кукушкиным:

«В романе “Крейсера” постоянно ощущается ещё один “источник”, он-то и делает “Крейсера” — одним из лучших, на мой взгляд, романов писателя, и он же помогает существенно сблизить минувшее с настоящим. Этот источник — судьба самого автора. Валентин Пикуль ещё совсем молодым человеком, добровольцем ушёл на фронт, воевал на Северном флоте. Потому и чувствуешь, что автор ведёт рассказ не только о давнем, пережитом, но и хочет ещё сказать читателю о том, что означает братство на флоте. В рассказе о флотском братстве — ещё одна, тоже немаловажная, тема романа».

Несмотря на все перипетии, у романа счастливая судьба. «Крейсера» не сели на мель, а плывут и плывут, завоёвывая всё большее число читателей и почитателей.

Памятные не означает только то, что остались в памяти. Они ярко отложились в голове именно потому, что оказали заметное влияние на жизнь и творчество, на мысли и настроения Валентина Саввича.

Даже сейчас чётко не могу определить цель визита доктора исторических наук профессора Николая Николаевича Молчанова и ответственного секретаря газеты «Советская Россия» Александра Васильевича Серёгина. Могу лишь предположить, что люди, живущие историей и литературой (не в смысле — «за счёт», а в смысле — «во имя»), решили, а точнее, привыкли не примыкать к чужому мнению о писателе и его творчестве. А формирование собственного полного представления о личности требовало очного знакомства с Пикулем.

В конце апреля Валентин приветливо встречал гостей. С первых же минут общения гости и хозяин прониклись полным взаимопониманием. Немного погрешила против истины: полного понимания не было. Так, Николай Николаевич, в прошлом моряк, а ныне учёный с энциклопедической эрудицией в вопросах истории Франции, благороднейший и добрейший человек, никак не смел поверить и тем более понять, как автор, не знающий французского языка, мог написать «Каждому своё», «Париж на три часа» и, наконец, «Фаворит».