Антонина Пикуль - Валентин Пикуль

Для реализации своего плана Пикуль предложил редакции два романа, объединённых единством темы:

«1. Париж на три часа — роман о заговоре генерала Мале (1812); роман публиковался дважды — в журнале “Звезда” (1962) и в сборнике исторических романов под общим названием “Пером и шпагой” (1972).

2. Каждому своё — новый исторический роман (время его 1799–1813), тематически вплотную смыкающийся с предыдущим.

Это роман о республиканской оппозиции диктатуре и агрессии Наполеона на общем фоне политических отношений с Россией. Дополнительные соображения для сведения редакции: второй роман я могу сдать в мае месяце этого года. Роман “Париж на три часа” требует дополнения, и я обещаю сдать его в августе месяце…

Прошу, соответственно, перезаключить со мной договор, изменив в нём название книги, и прошу указать издание 1984 года, ибо ожидание книги затянулось уже непростительно для вашего издательства.

Честь имею — В. Пикуль».

Да, такое заявление мог сделать только Пикуль… На его рабочем столе в этот момент лежал единственный, наполовину исписанный лист с названием задуманного им нового романа.

Валентин Саввич попросил меня отпечатать и отправить в издательство письмо, в котором он подтверждал ранее оговоренные намерения — разорвать договор по роману «Три возраста Окини-сан».

Решение принято, слово дано, и Валентин снова берётся за материалы, связанные с Моро.

Вместе с ним прослеживаем по карте итальянский поход Суворова. В поисках подробностей о сражении при Нови перелопачиваем кипы литературы. Слава богу! В трёхтомнике «История Италии» Валентин находит нужные карты. Карты мелкие, Пикуль работает с лупой, но это его не устраивает, берёт ватман и на нём крупно вырисовывает интересующий его регион. На нём в дальнейшем и «воюет».

Вновь просмотрев литературу о походе Наполеона в Египет и его бегстве, Пикуль вносит коррективы в хронологию «почасовика» о Моро.

Вживаясь в быт, нравы, обычаи и моду Европы начала XIX столетия, Валентин Саввич знакомился с жизнеописаниями многих великих современников Наполеона.

Интересно, что самой последней книгой, которую просматривал Пикуль непосредственно перед тем, как приступил к написанию романа «Каждому своё», была книга о… Бетховене.

Знакомясь с периодом пребывания Бетховена в Теплице в июле 1812 года, его встречами с И. В. Гёте, Пикуль сделал наброски-заготовки к исторической миниатюре о Бетховене (вернее, о его любви к Амалии Зебальд), но потом переключился на Моро.

Как объяснить эту связь музы и музыки с генералами, пушками и войной? Может быть, тому виной слова Бетховена, сказавшего о своих сонатах: «Я пишу не для того, чтобы люди плакали от умиления, а для того, чтобы шли на бой!..»

В последний день уходящего 1982 года Валентин Саввич сказал, что роман «Каждому своё» хочет посвятить мне. И принёс титульный лист рукописи, на котором его рукой было начертано посвящение. Прочитав посвящение, я поблагодарила его и попросила сократить показавшуюся мне объёмной и какой-то рыхлой надпись, что он впоследствии любезно и сделал.

«Я признаюсь, не люблю того хрестоматийного Наполеона, который представлен у нас лишь двумя поклонниками — Тарле и Манфредом… Названные мною историки, весьма почтенные, как бы стоят на коленях перед “гением” императора. Зато я, автор, при написании романов о Моро и Мале сознательно отложил их труды в сторону, чтобы подняться с колен, используя совсем иную литературу, мало известную читателям…»

Новый год (1983) Валентин Пикуль вновь встречал за рабочим столом, приступив к непосредственному написанию романа «Каждому своё». Слегка опережая события, скажу, что через три месяца и 17 дней роман был вчерне закончен.

Оказалось, что Наполеониана на русском языке отнюдь не малочисленна. Но большинство исторических исследований и монографий, проштудированных Пикулем, было написано с бонапартистских позиций, а Валентин Саввич хотел разглядеть в Наполеоне живого человека, а не только всемогущего императора.

«Он был велик, но он был и жалок!» — эти слова, сказанные о Наполеоне, должны были стать мерилом правдивости в оценке его личности.

Наполеон в видении автора — скорее властолюбец, никогда не щадивший людей, готовый к массовым кровопролитиям ради собственного честолюбия, ради своих чисто эгоистических намерений. Пикуль признавал величие Наполеона как полководца, но оставался нетерпимым к нему как к человеку. «Именно по этой причине моими героями стали Моро и Мале, столь дерзко выступившие против диктатуры великого корсиканца».