Михаил Воскресенский - Герман ведёт бригаду [Воспоминания партизана]

Наконец болото пройдено. Впереди темнеет громада леса. За нею река Ловать. Широкой извилистой лентой тянется она от Великих Лук к озеру Ильмень. Разведка приносит неутешительные сведения: фашисты, разгадав маршрут отряда, перекрыли все переправы. В каждой деревне у реки — подразделения карателей, на мостах — сильная охрана, у брода — засада.

— Нужно во что бы то ни стало форсировать Ловать, — говорит Пенкин. — Попробуем обмануть врага. Пробиваться будем небольшими группами вдалеке друг от друга.

Я и Логинов опять вместе. В сумерках между двумя деревнями ведем свою группу к реке. Место голое, и каратели вряд ли подумают, что мы именно здесь будем переправляться.

До реки остается несколько метров. Я вспоминаю, что когда-то она была частью великого водного пути «из варяг в греки», и говорю Логинову:

— Вот, Иван Афанасьевич, мы и на пути в Грецию.

— Какая там Греция. Тут бы, дьявол его возьми, к варягам мюнхенским в лапы не попасть, — в сердцах отвечает командир. — Ни баньки тебе, ни сарая. Плот сделать не из чего.

Берег действительно совершенно пуст. Но что это? У самой реки слышна какая-то возня. Спускаемся вниз и видим: разведчик Степан Щитов съехал на животе на лед и ползет. Нам и в голову не приходило, что сейчас, в первых числах ноября, через довольно широкую реку можно переправиться таким способом.

— Комиссар! Гляди — лед прогибается, трещит, а держит, — толкает меня под локоть Логинов.

— Степа! Назад! Утонешь! — зову смельчака.

— Бог не выдаст, свинья не съест, — смеется Щитов.

С тревогой наблюдаем за ним. Он ползет медленно, выбрасывая вперед руки, точно плывет. На какое-то непродолжительное время его фигура скрывается из виду. Мы замираем — не провалился ли? Но тут же видим силуэт пляшущего человека на противоположном берегу.

— Вот и выход из западни. Молодец, Степан! — радостно говорит Логинов и сразу же приказывает: — Начать переправу! Ползком, строго по одному.

Вымокли до нитки, но реку по-пластунски форсировали удачно. Лед проломился только под одним бойцом, который поторопился при спуске. Утонуть ему товарищи не дали. Когда перебрались пулеметчики, прикрывавшие переправу, все бросились бегом к лесу. Логинов время от времени подгонял:

— Быстрее! Быстрее!

Углубившись километра на два в лес, развели костер. Кто-то мечтательно вздохнул:

— Эх, чарочку бы!

— Раздеться догола! — весело, по-мальчишески, командует Логинов.

— И плясать кто во что горазд, — добавляю я.

Пока у костра сушится одежда, одни прыгают, другие пляшут «яблочко», третьи быстро ходят вокруг костра. Если бы кто увидел нас в тот момент, наверное, подумал бы: «Сумасшедшие или сектанты какие-то».

За Ловатью, куда мы перебрались, немецких гарнизонов было мало, и наше дальнейшее продвижение проходило сравнительно благополучно: ночевали в деревнях, днем шли по маршруту, высылая вперед двух-трех разведчиков. Во время одного из таких переходов на границе Пеновского района, вблизи деревни Ольховки, мы повстречались с группой вооруженных всадников. От нее отделился боец лет сорока и подскакал к нам. За спиной карабин, вид лихой, глаза озорно смеются:

— Что за странники? Почему вооружены? Куда путь держите?

— А вы кто такие, чтобы спрашивать? — отвечаем вопросом на вопрос.

— Я разведчик Андрей Мигров из партизанской бригады Литвиненко. Слышали про такую?

— И мы партизаны. Идем к линии фронта на соединение с Красной Армией.

— Это зачем же? — удивился наш собеседник. — А кто здесь воевать будет? — И, не дожидаясь нашего ответа, убежденно добавил: — Так не получится. Нашему батьке вас покажем, как он решит, так и поступите. У него права на это есть. Документ самим Ватутиным подписан.

— А это что за начальство? — вступил в разговор Степан Щитов.

— Ватутин — начальник штаба Северо-Западного фронта, а мы, как говорит наш комбриг, его глаза и уши в тылу немцев. Ну, а ты, парень, видно и впрямь в медвежьей берлоге отлеживался, раз о Литвиненко ничего не слышал.

— Положим не отлеживался, а с врагом дрался, — заступился я за Щитова. — Однако коль такой приказ у вашего комбрига имеется, то мы подчинимся ему. Ведите нас к Литвиненко.

— Вот и договорились, — улыбнулся Мигров. — Отдыхайте. День уже на исходе, а завтра я за вами прискачу.

С этими словами он с товарищами уехал, а мы расположились на отдых.

Ночь прошла быстро. И вот мы снова в пути. Наш проводник приводит нас в деревню со странным названием Внучки. У крайнего дома стоит часовой — парень в добротном ватном пиджаке с автоматом на груди. О нашем приходе уже знают. Часовой без слов пропускает нас на деревенскую улицу. Идем строем. Впереди Логинов и я, рядом вчерашний знакомый — Мигров. В центре деревни, у большого красивого дома, Мигров останавливается: