Чарли Энгл - Running Man. Как бег помог мне победить внутренних демонов

Остин, Юрика, Эли – мелькали названия городов в Неваде. Некоторые из моих болячек исчезли, зато появились новые – особенно беспокоила меня правая лодыжка, которая покраснела, распухла и казалась горячей на ощупь. Чак делал все возможное, чтобы исцелить ее, но с каждым днем мне становилось больнее. Меня поражало, что все дается мне с таким трудом и что я не могу просто стиснуть зубы и перебороть себя. В своем ежедневном блоге в Интернете я извинялся за то, что бегу так медленно. Люди оставляли очень добрые комментарии. Они писали, что я их вдохновляю, что я их герой, что у меня все получится. Их вера в меня одновременно воодушевляла и расстраивала. Я не заслужил их похвалы. Они не знали, что я испытываю один лишь страх – страх, что очередной день будет наполнен болью, страх, что я всех подведу, страх, что Маршалл убежит так далеко, что его невозможно будет догнать, и страх, что мне придется остановиться. В глубине души я сомневался в своих физических и психических силах.

Однажды, во время перерыва, когда я сидел на садовом стуле, прижимая к лодыжке пакет со льдом, и размышлял, как же снова выйти на дорогу, ко мне подошел кто-то из съемочной группы.

– Паршиво, правда?

– Ну да, – ответил я.

– Можно кое-что спросить?

– Что?

– Ты жалеешь других?

Я посмотрел на него:

– Ну да. Стараюсь.

– А себя ты вообще когда-нибудь жалеешь?

Я понимал, что мой ответ – «нет». От себя я всегда требовал гораздо больше, чем от остальных. Не принимал никаких оправданий. Ненавидел себя за одну лишь мысль, что могу остановиться.

– Не хочу жалеть себя, – сказал я. – Я сам напросился.

– Ну, парень, тебе и вправду нужно научиться делать себе поблажки.

Каким-то образом мне удалось добежать до Юты, и мое настроение улучшилось, как бывало всякий раз, когда мы пересекали границу. Воздух в горах был прохладным и сухим, листья тополей уже пожелтели. Ко мне присоединились некоторые друзья, и с их помощью я преодолевал по 97 километров в день. Всего я пробежал 1223 километра – около четверти пути. Если я продолжу с такой же скоростью, при условии, что мое тело поддержит меня, то смогу выйти на средний показатель 113 километров в день в последние несколько недель. Шанс поставить рекорд еще есть.

Я испытывал один лишь страх. В глубине души я сомневался в своих физических и психических силах.

Но чем дальше мы бежали по Юте, тем сильнее болела моя лодыжка. Боль становилась непереносимой – раньше я не испытывал ничего подобного. Что еще тревожнее, у меня немели пальцы на правой ноге. Доктор Пол сказал, что это признак нервного повреждения, и предупредил, что если я продолжу бежать, то могу охрометь навсегда. Я не мог поверить, что дело дошло до такого. Я привык справляться с болью, но теперь рисковал получить травму, которая могла поставить крест на моей карьере бегуна.

2 октября, на двадцатый день забега, неподалеку от Прово в Юте, моя команда собралась за столиком для пикника у внедорожника. Я сидел на складном стуле и осматривал собравшихся. Я знал, что они задумали. Это было не первое вмешательство окружающих в мою жизнь.

– Это нужно прекратить, ради твоего же дальнейшего здоровья, – сказал доктор Пол. – Сегодня же.

– Я никогда ниоткуда не уходил на полпути, – ответил я.

– Я знаю, – сказал Чак. – Но я никогда и не видел, чтобы тебе было настолько плохо.

– Каждый день я получаю электронные письма от детей, которые спрашивают: «Ты еще бежишь, Чарли?» И я отвечаю им: «Да, бегу». А потом их учителя пишут, как много мои слова значат для них. И что мне теперь им сказать – что я передумал?

– Должны же быть какие-то границы, Чарли, – ответил доктор Пол.

Я посмотрел на него и на хмурые лица собравшихся.

– Мне очень жаль, – произнес я, сдерживая слезы. – Я очень старался.

Я понимал, что мероприятие «Бегом по Америке» для меня закончилось. Все эти планы, все тренировки, все проведенное вдали от родных время – ради чего все это было? Ради какой цели? Может, мой отец и прав. «Это бессмысленно». Все бессмысленно.

Покинув Сан-Франциско, я постоянно писал в блоге и твитах о том, как важно преодолевать трудности, терпеть боль, побеждать в кажущейся неравной борьбе. «Любой урок усваивается только тогда, когда он сопряжен с трудностями», – писал я. А теперь я спрашивал себя: неужели все это имеет значение только для других людей?

Я опустил глаза. Потом у меня в голове промелькнула мысль.

– Послушайте.

– Что? – спросил Пол.