Константин Писаренко - Елизавета Петровна

Что такое Сенат Петра I? Аналог политбюро партии большевиков при Ленине: можно свободно обсуждать проблемы, но в духе генерального курса, который исповедует вождь, а выход за его рамки чреват наказанием. Сенат Елизаветы Петровны можно сравнить с тем же политбюро, но периода середины 1920-х годов, когда решения принимались большинством голосов, а мнение лидера минимально сковывало младших коллег. Кстати, лидером елизаветинского Сената являлась вовсе не царица, а один из членов (с конца 1740-х годов — Петр Иванович Шувалов), и функции органа были не совещательные, а распорядительные. Более того, сенаторы самостоятельно решали любые вопросы экономического характера и… только экономического. В этом ключевое отличие елизаветинского Сената от петровского: он не был универсален, а являл собой один из блоков властной пирамиды. Сфера его компетенции строго ограничивалась российским хозяйством — финансами, налогами, кадрами младшего и среднего звена, учетом земель, торговлей, мануфактурами, распределением ресурсов под те или иные проекты.

Другие сферы — военную, морскую, дипломатическую, полицейскую, государственной безопасности, медицинскую и культурную — предполагалось сгруппировать в особый блок, подчиненный напрямую императрице. В декабрьском указе его формирование было лишь намечено — из подчинения Сенату выведена Иностранная коллегия. В середине декабря 1741 года появился и зародыш будущего квазипарламента — Императорского совета: совещание членов Иностранной коллегии с привлечением двух посторонних персон — адмирала Н. Ф. Головина и обер-шталмейстера А. Б. Куракина. Наконец, документ декларировал возрождение существовавшего в 1704–1727 годах императорского Кабинета — личной канцелярии государыни во главе с кабинет-секретарем Иваном Антоновичем Черкасовым. Елизаветинский Кабинет отличался от петровского тем, что не был ограничен налаживанием делопроизводства, а мог брать на себя самые разные функции — и фельдъегерской службы, и банковской конторы, и следственного комитета, и даже научно-исследовательского центра.

Новая властная модель возникла быстро. Императорский совет отпочковался от Иностранной коллегии уже в январе 1742 года. Прения устраивались не в апартаментах внешнеполитического ведомства, а либо в царском дворце, либо на дому у одного из министров. Приглашались от восьми до двадцати особ по соизволению императрицы. Повестка дня обыкновенно касалась международных отношений. Внутренние дела дебатировались в ином формате — на межведомственных совещаниях. Каждую дискуссию венчал протокол, фиксировавший окончательный вердикт, подписанный всеми участниками и подносившийся государыне для сведения или «апробации». В подобном полуофициальном статусе орган просуществовал 14 лет и был узаконен в марте 1756 года под названием Конференции при высочайшем дворе.

Практика еженедельных встреч Елизаветы Петровны с президентами Военной, Адмиралтейской, Иностранной коллегий, Тайной, Медицинской и Генерал-полицмейстерской канцелярий вошла в обычай тоже в 1742 году. Кроме них этой привилегии удостоились генерал-прокурор Сената (куратор экономического блока) и обер-прокурор Синода. Государыня выводила «силовые» ведомства из-под контроля сенаторов с крайней осторожностью. На первых порах мера выглядела как временная, необходимая для оперативного управления на период войны со Швецией. Даже о переключении на себя Иностранной коллегии дочь Петра известила публику двусмысленной фразой. «Мнение свое… доносить нам на апробацию нашу» предписывалось не самой коллегии, а заседавшей в ее рамках «по иностранным делам конференции». Тем самым создавалась возможность для маневра: царица могла как подтвердить, так и опровергнуть факт вывода иностранных дел из-под опеки Сената.

Поскольку сенаторы не возроптали во всеуслышание, императрица продолжила в том же духе. 29 ноября 1743 года «свободу» — опять же завуалированно — обрела Тайная канцелярия. Елизавета Петровна запретила А. И. Ушакову рассылать «известия и справки» в Сенат, Синод, ее собственный Кабинет без высочайшей санкции.

Первого мая 1746 года очередь дошла до Главной полиции, которую царица избавила от «повелительных указов» Сената, ссылаясь на то, что Петр Великий лично написал инструкцию для первого генерал-полицмейстера А. М. Девиера, а посему и «пополнения» к ней тоже должны исходить от монархини, а не от сенаторов. Боевые коллегии — Военная и Адмиралтейская — формально вышли из-под сенатского контроля 5 августа 1747 года, когда государыня воспретила отсылать копии секретных указов в Сенат и «прочия места». Медицинская канцелярия перешла в подчинение дочери Петра не менее оригинально. 6 декабря 1748 года в указе о назначении Германа Каау-Бургава лейб-медиком и директором канцелярии появился постскриптум: «Он в единственном нашем ведении состоять и прямо от наших повеленей зависеть имеет». О какой из двух его ипостасей — лейб-медика или директора — шла речь? Трактуй, как хочешь… Аналогичный неоднозначный постскриптум содержался и в указе от 8 марта 1754 года о пожаловании в лейб-медики Павла Кондоиди, с октября 1753-го занимавшего пост директора Медицинской канцелярии.