Константин Писаренко - Елизавета Петровна

Но русская армия, при всем уважении к цесаревне, не собиралась быть битой и 23 августа разгромила при Вильманстранде шведские войска, а гарнизон крепости принудила к капитуляции. Спустя два дня генеральс-адъютант фельдмаршала Ласси Б. И. Кампенгаузен привез весть о победе в столицу. Народ и двор искренне возрадовались, а Елизавета Петровна расстроилась, осознав, что повторить английский сценарий в России не получится. Но еще около двух месяцев она уповала на чудо, осыпала Шетарди упреками за нерасторопность Стокгольма с публикацией манифеста, провозглашавшего целью войны защиту прав потомков Петра Великого, за отсутствие в «освободительных» войсках ее племянника, голштинского герцога. Бедный маркиз успокаивал ее и обещал скорое возобновление шведского наступления. Цесаревне поневоле приходилось верить и ждать. Ждала бы как минимум до конца кампании, если бы не активность Головкина. Назначение шести сенаторов и реабилитация Бестужева стали для нее холодным душем. Елизавета Петровна собралась и в считаные дни наметила третий сценарий легитимного свержения Анны Леопольдовны.

Устав о регентстве никто не отменял, статья о «ненадежном наследстве» из документа не была исключена. Ее специально сформулировали туманно, оставив широкий простор для толкования. Головкин неспроста к ней приглядывался. За истекший год события развивались так, что точно соответствовали ее смыслу. Опала регента, отставка первого министра, царь-младенец, война со Швецией… Ну кто будет спорить, что в империи «ненадежное наследство»? Посему регент вправе «по общему согласию в Российскую империю сукцессора изобрать и утвердить». В октябре 1741 года регентша Анна Леопольдовна по внушению вице-канцлера примеряла на себя мантию «сукцессора». Елизавета Петровна была мудрее, она назвала бы «сукцессором» того, на кого указывало завещание императрицы Екатерины I, которое тоже никем не отменялось.

Но прежде надо стать регентшей, то есть отстранить от власти двоюродную племянницу. Как это совершить не наобум, подобно Миниху, а наверняка, без риска неудачи и кровопролития? Во-первых, требуется подготовить к акции ту часть гвардейцев, которая будет занимать Зимний дворец. Во-вторых, в решающий момент взять под контроль дворцовые караулы для организованной, а не стихийной, чреватой ссорами и стычками смены постов. Вторая задача решилась легко. В Семеновском полку цесаревна давно присмотрела толкового и дисциплинированного офицера — капитан-поручика Ивана Никифоровича Рудакова. Его и предполагалось назначить командиром роты охраны в главную ночь. Гвардейские полки дежурили в царской резиденции по очереди: четыре дня преображенцы, по три — семеновцы и измайловцы. Интересно, что 15 августа, через неделю после начала войны, Рудакова зачислили в сводный отряд гвардии из 1200 человек, отправленный в армию фельдмаршала Ласси, а на следующий день из списка командированных вычеркнули, вписав капитан-поручика Вадковского. Можно догадаться, чью волю исполнили полковые «штапы» и кому реально подчинялась гвардия летом 1741 года.

Ударная группа сколачивалась в Преображенском полку. С середины октября дюжина нижних чинов под руководством Юрия Грюнштейна выявляла среди однополчан тех, кому доверяли другие солдаты. Из них вербовали агитаторов, готовых по отмашке цесаревны проникновенным словом увлечь товарищей за собой. Так как времени на раскачку рот будет мало — меньше суток, — Елизавета придумала, как вызвать у гвардейцев волну негодования. 25 октября из Финляндии в столицу вернулись тысяча пехотинцев и две сотни кавалеристов из гвардейских полков. Почему бы генералиссимусу не отрядить новый отряд гвардейцев в зимний поход? И с минимальным запасом провианта!

Ясно, что отец императора подобное не подпишет. Нужен тот, кто от имени главнокомандующего объявит по четырем полкам возмутительный ордер. Принц Людвиг Гессен-Гомбургский, с 1740 года шеф измайловцев, заместитель Антона Ульриха по гвардии… Цесаревна узнала мнение генерал-фельдцейхмейстера лично или через посредницу, супругу принца Анастасию Ивановну. Он согласился сыграть уготованную ему роль, но при условии, что будет издан высочайший приказ, хотя бы в общих чертах совпадающий с тем, о чем предстояло уведомить полки. Елизавета обратилась к фельдмаршалу Петру Петровичу Ласси, как раз находившемуся в Санкт-Петербурге. Естественно, командующий армией исполнил просьбу дочери Петра Великого.