Джон Шиффман - Операция «Шедевр»

Окончательный захват был лишь вопросом времени.

Утром 4 июня 2008 года синий фургон «Пежо» выехал из гаража в Карри-ле-Руэ, крошечном приморском городке на Ривьере, к западу от Марселя. За ним двигалась маленькая развалюха бежевого цвета. За рулем сидел Патрик.

Французы из наружного наблюдения сообщили по рации, что фургон, как и ожидалось, направляется на юго-восток. Обе машины проехали через центр Марселя по узким закоулкам, путая следы, чтобы их не засекли в утренний час пик рабочего дня. Но спецов Пьера из наружки им обмануть не удалось. Да и как? Французская полиция точно знала, куда они направляются. Воры ехали на встречу с агентом из SIAT, который, по их мнению, работал на меня.

Добравшись до старой гавани, фургон и развалюха направились к корнишу имени Джона Фицджеральда Кеннеди — живописной дороге вдоль скалистого побережья Ривьеры на высоте около пятнадцати метров над волнами мерцающего Средиземного моря. Гангстеры появились во всеоружии, готовые к бою. У одного из сидевших в фургоне был автомат. Патрик прятал под курткой кольт сорок пятого калибра. Его пассажир, огромный мужчина со светлыми волосами до плеч, сжимал в руках ручную гранату чешского производства.

Автомобили проехали мимо четырехзвездочного Pullman Marseille Palm Beach, стильного отеля, врезавшегося в морское побережье ниже шоссе. Пьер с небольшой армией французских полицейских координировали операцию, сидя в Pullman, в двухстах метрах от места захвата, обеспечив командный центр группой спецназа и (на всякий случай) чемоданом, набитым евро.

Миновав гостиницу, машины гангстеров въехали в долину, обрамленную общественными пляжами и плохим полем для гольфа, и припарковались у ряда баров и магазинов вдоль пляжа. Это место выбрала полиция: там легко заблокировать все выходы. Было еще рано, утреннее солнце только поднималось над холмами на востоке, отбрасывая теплый оранжевый свет на разворошенный ветром пляж, — и воры нашли много свободных мест на бесплатной парковке вдоль улицы.

Патрик и его приятель с гранатой вышли на тротуар и потянулись, стоя в пятидесяти метрах от моря. Ребята в фургоне остались ждать.

Французский офицер под прикрытием, который должен был проверить подлинность картин, пошел по тротуару к Патрику. Он был один, но немало его переодетых коллег бродили неподалеку: подметали тротуар перед магазином, гуляли с собакой, сидели на автобусной остановке.

Воры и полицейский встретились на пляже.

Кто-то отдал приказ по рации.

Двадцать полицейских собрались в группу и вытащили оружие. У них было явное превосходство. Они схватили Патрика, друга с гранатой и — ура! — агента под прикрытием, спасая его легенду, да и мою, вероятно, тоже.

В Филадельфии было два часа ночи, но Пьер все-таки позвонил сообщить мне новости. Французская полиция нашла все четыре картины в синем фургоне. В хорошем состоянии.

Он спросил меня о Санни и Лоренце.

Я сказал, что Лоренцу не будет предъявлено обвинение в преступлении, потому что он не участвовал в сделке по Ницце. Санни арестуют на рассвете у него дома недалеко от Форт-Лодердейла. А уже днем разойдутся пресс-релизы.

Есть два варианта обвинительных заключений большого суда присяжных.

Краткая форма — расплывчатое изложение нарушения закона на паре страниц. Она предпочтительна, когда дело банальное или власти хотят отвлечь внимание от еще не оконченной секретной операции, связанной с ним.

Есть и форма подробного обвинительного заключения: многостраничный детальный документ, где изложена суть преступления и пересказаны все встречи обвиняемого и секретных агентов. Прокуроры почти всегда выбирают ее, когда планируют созвать пресс-конференцию. Правила требуют от них придерживаться фактов, содержащихся в обвинительном заключении. Чем больше захватывающих деталей они излагают в нем, тем больше могут говорить перед телекамерами.

Я не видел американских документов по делу о картинах из Ниццы, пока не было обнародовано обвинительное заключение и не вышел пресс-релиз.

Я был раздосадован, но не удивлен. Санни предъявили обвинение только в одном уголовном преступлении, но прокуратура подробно изложила это дело в акте, включая и мою роль агента под прикрытием. Они не упомянули о связи этого дела с расследованием по картинам из музея Гарднер и не сообщили моего имени, но описали все так, что этого и не требовалось. Если партнеры Санни действительно держали картины из музея Гарднер в Европе, теперь они знали, что нельзя доверять ни мне, ни кому-либо еще, кто связан с Санни. Обвинительное заключение, опубликованное в интернете, четко указывало на то, что я был агентом ФБР под прикрытием.