Джон Шиффман - Операция «Шедевр»

— Мы здесь, чтобы вернуть свои картины, — сурово сказал Фред, как будто его показная решимость поможет выполнить работу. — Люди, у которых наши картины, будут вооружены. И мы тоже.

Его слова были настолько возмутительны, что все присутствующие — шестеро французских полицейских, шестеро агентов ФБР и американский прокурор — проигнорировали их. Фред насмотрелся фильмов про полицию. Насколько я знаю по своему опыту в Бразилии, Дании, Испании и других местах, в большинстве стран иностранным полицейским не разрешено носить оружие.

Один из агентов ФБР, служивший в посольстве, вежливо оборвал Фреда, вернувшись к обсуждаемому вопросу — совместной американо-французской спецоперации под прикрытием.

Благодаря этой первой важной встрече ставки поднялись для всех. Французская полиция оценила ситуацию и организовала мероприятие в новом музее на набережной Бранли, где выставлены артефакты коренных народов Азии, Австралии, Северной и Южной Америки, Африки и Полинезии. Это был один из самых интересных и разнообразных музеев, какие я видел. При его проектировании основной темой стали джунгли: снаружи он утопает в зарослях деревьев и травы, внутри устроены темные переходы, экспозиции слабо освещены. Легко заблудиться.

Руководил собранием подполковник жандармерии Пьер Табель, начальник отдела по борьбе с преступлениями в сфере искусства. Андре, офицер под прикрытием, который подарил мне первую зацепку, дал Пьеру хорошую оценку: восходящая звезда жандармерии, мудрый, понимает тонкости политики, будущий генерал. Он занимался деликатными делами, его отдел нередко участвовал в международных операциях и расследованиях, где жертва была знаменитой, богатой или связана с видными политиками. Пьер понимал, что тут нужны осмотрительность и нестандартный подход. Судебные органы готовы были смотреть на это сквозь пальцы.

Мы с Пьером обсуждали наши дела по телефону с сентября, и он мне нравился. У нас сложились тесные рабочие отношения, и я чувствовал, что мы добьемся успеха. Я сразу понял, что Пьер хороший начальник: поощряет своих людей, не сует всюду нос без причины и не чинит бюрократических препятствий. Он понимал, что дела в сфере искусства нельзя расследовать так же, как другие секретные дела, и мы оба думали, что цель — вернуть бостонские картины, а не во что бы то ни стало арестовать кого-нибудь во Франции. Вдобавок, как он объяснил мне, максимальное наказание во Франции за кражу любого имущества — всего три года тюрьмы.

Накануне Пьер встретил меня по прилете в аэропорт Шарль-де-Голль из Филадельфии — жест одновременно вежливый и мудрый. Он перехватил меня до того, как я успел поговорить с кем-то еще, в том числе с коллегами из ФБР в посольстве США, и по дороге в город мы обсудили дело, побеседовали о результатах моей работы под прикрытием в Штатах и успехах Пьера в прослушивании телефонных разговоров и наружном наблюдении и решили, что Санни и Лоренц, вероятно, организуют продажу картин из музея Гарднер где-нибудь во Франции.

Пьер уже предупреждал, что не сможет контролировать все нюансы операций здесь. По его словам, в таком громком деле захотят засветиться многие руководители самых разных служб: постоять на трибуне на пресс-конференции, сфотографироваться. «Все захотят кусок этого пирога», — повторял Пьер. Он предупредил меня, что начальник отдела секретных операций SIAT, скорее всего, потребует главную роль. Поскольку французское законодательство не так давно стало регулировать работу под прикрытием, шеф SIAT предпочитал действовать осторожно, и это иногда досаждало авантюристам, занимающимся преступлениями в сфере искусства. Я же предупредил Пьера о субординации и протоколах в ФБР, и мы оба согласились, что войны за власть и внутриведомственное соперничество по обе стороны Атлантики могут усложнить ситуацию.

Конечно, на франко-американской встрече в тот день глава SIAT выступил сразу за Фредом: он объявил, что планирует вовлечь в дело французского офицера под прикрытием. Я объяснил, что Санни, скорее всего, будет сопротивляться появлению четвертого человека. Я даже набросал на бумаге тот самый треугольник и пояснил его словами Санни: «Здесь должны быть только мы трое». Руководитель SIAT ответил, что это невозможно.

— Во Франции есть ордер на арест Лоренца, — сказал он, — он не может сюда приехать. — И усомнился, что мне разрешат работать под прикрытием во Франции. Он пояснил, что новый французский закон о работе под прикрытием очень сложный.