Владимир Купченко - Остров Коктебель

Однако постепенно настроение гостей меняется. 20 июля Волошина сообщает: «Из Коктебеля уже собираются уезжать: Марина с Парнок: им скучно; Алехан с Тусей и Фефой; им тоже скучно». 22 июля М. Цветаева и С. Парнок действительно уезжают, а 28-го Елена Оттобальдовна пишет: «Вчера наша компания последний раз ужинала с Алеханом, много пила и говорила, затем сопровождала их к Кате Манасеиной, где было довольно скучно. Зато 25.V в столовой Ел. Пав. был пир-горой… Сейчас уезжает Алехан…, уже извозчик ждет давно…» И хотя Толстой вносил немало сумятицы в быт Волошиной, с его отъездом у нее, по ее словам, «пропало все радостное и бодрое настроение».

Роман «Егор Абозов», над которым работал писатель в Коктебеле, так и остался незавершенным. В нем Толстой нарисовал литературно-художественную среду Петербурга, с явно сатирическим оттенком изобразив редакционные собрания и участников журнала «Аполлон» (зашифрованного под названием «Дэлос»). В образах почти каждого из героев угадываются реальные прототипы: Сергей Маковский, Вячеслав Иванов, Михаил Кузмин и другие; описана мастерская художника А. Головина в Мариинском театре, где часто бывали «аполлоновцы»; артистический подвал «Бродячая собака» — в романе названный «Подземной клюквой». Под именем критика Полынова выведен Волошин, «похожий на Зевса в велосипедном костюме». А описывая акварели и рисунки пером, которые Салтанова показывает главному герою, Толстой, несомненно, видел перед собой пейзажи Богаевского…

Впечатления эти отражены и в рассказе «Пасынок» (впоследствии — «Человек в пенсне»), написанном в 1916 году. Но там Коктебель лишь обозначен и служит почти нейтральным фоном при описании отношений Стабесова и Катерины Ивановны. И отождествить «поселок, разбросанный по морскому берегу», с Коктебелем нам дает право лишь упоминание «деревянного, с башней дома, который звался в поселке „замком“», — несомненно, списанного с дома Волошина…

Это было последнее творческое прикосновение Толстого к образам юго-восточного Крыма. С «хозяином» же Коктебеля, Волошиным, Алексей Николаевич еще не раз встречался: сначала в Москве, весной 1917 года, затем в Одессе, в 1919 году. 4 апреля, перед вступлением в город григорьевцев, Толстые отплывают в Константинополь — Волошин остается на берегу. Однако и эта разлука не была последней: весной 1924 года Волошин в Ленинграде навещает недавно вернувшегося на родину Толстого. «Он очень богат и славен, потому важен», — записал поэт позднее. Однако именно при этой встрече «важный» Толстой подарил Волошину две своих книги, выпущенных в 1923 году Госиздатом: «Аэлита» и «Детство Никиты», — сопроводив их самыми дружескими и теплыми надписями. В августе 1930 года, по пути из Судака, где он отдыхал с В. Шишковым в санатории КУБУЧ, Алексей Николаевич на несколько часов, но заезжает в Коктебель…

Неизменное упоминание Волошина и коктебельского лета 1909 года во всех автобиографиях А. Н. Толстого также говорит, что он не забыл своего первого литературного наставника и сохранил благодарную память об уголке восточного Крыма, бывшего в какой-то степени его писательской колыбелью. Весной 1941 года, стоя у своего массивного, красного дерева бюро, он однажды с грустью сказал литературоведу В. Мануйлову: «А все же мне нигде так хорошо не писалось, как за той небольшой конторкой, которую сделал для меня в Коктебеле Макс…»

В конце 1910 года в Москве выходит первая книга стихов восемнадцатилетней Цветаевой «Вечерний альбом». Волошин, радовавшийся каждому подлинному поэтическому дару, сам приходит в дом в Трехпрудном переулке знакомиться. 2 декабря он посвящает молодой поэтессе стихотворение («К Вам душа так радостно влекома…»), 11-го в газете «Утро России» появляется его статья, посвященная цветаевскому сборнику. Для обостренно самолюбивой Цветаевой такое ободрение было крайне важно. «М. Волошину я обязана первым самосознанием себя как поэта», — отметит она впоследствии.

За зиму отношения «тогда очень дикой» гимназистки и 33-летнего поэта становятся все более дружескими. И, получив радушное приглашение на лето в Коктебель, Цветаева не упускает случая им воспользоваться. 5 мая 1911 года, после месяца в Гурзуфе, она ступает на коктебельскую землю — «перед самым Максиным домом». Огромными прыжками навстречу ей несся по белой внешней лестнице «совершенно новый неузнаваемый Макс»: в длинной полотняной рубахе и сандалиях, с цветной подпояской и венком из полыни на буйных кудрях — «Макс Коктебеля». Тут же произошло знакомство с Еленой Оттобальдовной, также пленившей — навсегда — Цветаеву.