Леонид Млечин - Примаков

«Как выяснилось в ходе следствия, Фадин систематически передавал другим сотрудникам института… различную антисоветскую литературу для ознакомления.

Указанные лица, зная об антисоветских настроениях Фадина и Кудюкина, не только не давали отпор их “воззрениям” и преступным действиям, но зачастую соглашались с изложенными в антисоветской литературе концепциями и по существу оказывали им поддержку. В этом плане показательным является заявление Кудюкина на допросе 16 июня с. г., что “такую литературу можно было бы безбоязненно предложить 90 процентам сотрудников ИМЭМО”.

Это свидетельствует о том, что становлению на преступный путь Фадина, Кудюкина и других в определенной мере способствовала также обстановка беспринципности и отсутствие должной политической бдительности среди сотрудников Института мировой экономики и международных отношений АН СССР.

По имеющимся оперативным данным, о которых КГБ СССР информировал МГК КПСС, в институте имеют место существенные просчеты в работе кадров, а также в воспитательной работе. Низка трудовая дисциплина и требовательность к сотрудникам со стороны руководства и особенно заведующих отделами и секторами. Имели место нарушения в соблюдении сотрудниками правил работы с иностранцами, чем, как установлено, пользовались Фадин и Кудюкин.

Комитетом госбезопасности продолжаются оперативноследственные мероприятия, направленные на полное вскрытие преступной деятельности обвиняемых Фадина, Кудюкина и связанных с ними лиц».

Справка, подписанная председателем Комитета госбезопасности, создавала базу для масштабного идеологического разгрома в институте. При такой оценке положения дел и самому директору Николаю Николаевичу Иноземцеву головы было не сносить… А ведь самое поразительное состоит даже не в том, что дело было пустое, надуманное, раздутое. Эка невидаль, только этим и занимались. Удивительно то, что столь многообещающее дело рассыпется даже раньше, чем наступит перестройка!

В декабре 1982 года в КГБ подготовили обвинительное заключение. В начале января должен был начаться суд. Но его отменили. А через полгода после смерти Брежнева, в апреле 1983 года, всех выпустили без суда! Что бы это значило?

Став хозяином страны, Андропов председателя КГБ Федорчука немедленно переместил в кресло министра внутренних дел. Может быть, всё дело в том, что новый глава Комитета госбезопасности Виктор Михайлович Чебриков не был таким агрессивным, как Федорчук? Ну, да такие дела — не инициатива председателя КГБ. И началось, и завершалось это дело решением политбюро. Неужели все эти аресты, следствие понадобились только ради того, чтобы сокрушить Иноземцева? Думаю, что важнее всего был другой мотив — самоутверждение Андропова в сложный для себя период перехода из КГБ на Старую площадь. Он желал доказать свою кристальную идеологическую чистоту и продемонстрировать: в борьбе с отступниками снисхождения не будет даже к тем, кого он знал лично.

По сигналу КГБ в атаку на Иноземцева пошел еще и Московский горком партии. Создали комиссию по проверке деятельности института, ее возглавил первый секретарь МГК КПСС Виктор Васильевич Гришин.

Гришин был к тому времени хозяином Москвы уже восемнадцать лет. Он казался малосимпатичным большинству окружающих и нравился только узкому кругу приближенных. И внешность, и манера вести себя выдавали в нем скучного, неинтересного человека. Правда, один из его бывших помощников, покойный ныне Евгений Сергеевич Аверин, очень достойный журналист, рассказывал мне, что Гришин свои обязанности исполнял неукоснительно. Например, никогда не уходил в отпуск, не убедившись, что на овощебазах заложен достаточный запас продовольствия на зиму.

Виктор Васильевич Гришин обещал превратить Москву в образцовый коммунистический город. Под этим лозунгом городской партийный аппарат был выведен из зоны критики. Сотрудникам ЦК рекомендовали не звонить напрямую в московские райкомы, поскольку ими руководил член политбюро. Когда в горкоме узнавали, что какая-то газета готовит критический материал о столице — пусть даже по самому мелкому поводу, главному редактору звонил Гришин и статья в свет не выходила…

Городские партийные чиновники были еще хуже цековских — провинциальнее, малограмотнее, ортодоксальнее. Они обвинили Иноземцева в том, что в институте отсутствует настоящее идеологическое воспитание, поэтому молодежь распространяла самиздат. Члены комиссии, проверяльщики, копали по разным направлениям, штудировали выпущенные институтом труды, беседовали с сотрудниками, изучали личные дела, высчитывали процент «загрязненности кадров» — сколько в ИМЭМО евреев.