Михаил Антонов - Жизнь в Советском Союзе была... [СИ]

В коридоре я пролежал одну ночь и наутро меня перевели в «Белый дом». Так шутливо называли огороженный занавесом из белых простыней кусок фойе, разделенный теми же простынями на две дополнительные палаты. Видимо, в отделении не хватало койко-мест, и когда-то давно взяли и отгородили кусок пустовавшего ранее фойе, и поставили там кровати. Потом, сообразив, что это временное решение переходит в разряд постоянных, решили добавить мебели и втиснули туда тумбочки и пару табуреток для посетителей. А затем на стенке-простыне рядом с входом взяли и повесили бумажный номер, превратив таким образом огороженный угол в действующую палату.

В этом заповеднике за простынным занавесом все было по-взрослому: был закрепленный лечащий врач, были обходы завотделения и визиты медсестер с всеми необходимыми лечебными процедурами.

Не знаю, насколько тоскливо было проводить время в такой «палате» зимой, но я-то лежал летом и большую часть дня мог проводить во дворе больницы на улице. Так что никакой ущербности от того, что я лежу в фойе, не испытывал.

Болезнь моя была неопасная, организм железный, и поправлялся я быстро. Дней через десять меня выписали.

Я не буду строить из себя великого знатока больничной жизни в СССР, но ссылаясь на этот свой маленький, но честно приобретенный опыт, могу сказать, что лечение тогда было сносное и достаточно оперативное. Мне проводили все необходимые процедуры: делали уколы, давали таблетки, ставили градусник и регулярно меняли повязки с мазью Вишневского. Меня там кормили, одевали, клали спать на вовремя сменяемое белье. И все это было абсолютно бесплатно.

Ну и что, что нас там лежало пять человек, зато какие это были интересные типажы. Сколько занимательных историй я от них услышал — «Санта-Барбара» отдыхает. В современной платной палате на одного или двоих, в коих случалось мне лежать недавно, если нет телевизора, то можно удавиться от скуки. А единственный сосед часто оказывался занудным эгоистом, с которым и поговорить было не о чем.

Врачи были знающие и опытные, а медсестры веселые и жизнерадостные. Никто из них не чувствовал себя обиженным и вытолкнутым на обочину жизни. Никто из них не считал себя нищим. Как сейчас помню, среди дежурных медсестер была одна — очень хорошенькая, просто прелесть. Если вам случалось видеть Оксану Федорову, то эта медсестра была точь в точь такая же красавица, только сильно загорелая и в белоснежном халатике. Сердце радовалось, когда я видел ее на посту. А сильно загорелой была она по тому, что только что вернулась на работу из отпуска, который провела на Черноморском побережье в Сочи. И для такой поездки ей тогда не требовался богатенький спонсор, хватало и своего заработка.

Выздоровев, я оказался никому не нужен. В школе продолжались летние каникулы, а шахматные соревнования проводились в спортивном лагере, куда я не поехал. Пришлось искать развлечения самому.

В один из дней июля я решил заняться сельским хозяйством. Уж не знаю, кто донес этот слух до нашего мостопоездского населения, но стало известно, что в плодопитомник, располагавшийся в поселке Шершни, в ближайшую субботу приглашают челябинцев на сбор ягод и в частности садовой клубники-виктории. Нам эту новость принесла моя крестная — тетя Лида Филиппенко. Она так красочно расписала матери, что они с дядей Гришей сделают с собраной клубникой, какого замечательного варенья наварят, что мать пожалела, что не может составить ей компанию, поскольку будет занята. Зато свободен оказался я, причем настолько, что пожав плечами, ответил: «А почему бы и не съездить». Всего-то и делов: сперва собираешь клубнику и сдаешь, потом покупаешь ее по госцене. Все равно заняться больше нечем.

Надеяться, что я привезу много ягод не приходилось. Поэтому мне дали с собой двухлитровый бидончик и денег на пару килограмм виктории. Филиппенко взяли с собой большое эмалированное ведро.

В те давние времена по улицам Колхозного поселка еще ходил автобус. Он начинал свой маршрут от Центрального рынка, потом по улице Кирова шел до Зеленого рынка. Ни цирка, ни Торгового центра тогда еще не было, вернее, их только еще строили. По улице Калинина автобус поднимался к Автомобильному училищу и объезжал его по улице Полковой. Потом он выезжал на Партизанскую и, петляя по узеньким улицам поселков Колхозного, Аэродромного и имени Бабушкина, вырывался из города, направляясь к Градскому прииску. Вот именно на нем мы и поехали в плодопитомник.