Михаил Антонов - Жизнь в Советском Союзе была... [СИ]

Вообще-то, атмосфера в интитуте, как мне казалось, была несколько легкомысленная, не всегда рабочая. Слишком многие рассматривали этот НИИ как место устроения личных дел, как незатейливую синекуру, как место весьма необременительной, но среднеоплачиваемой работы. Поскольку я в ГосНИИЭПе занимал не самую высокую должность, меня никто не стеснялся, и никто не считал нужным скрывать от меня свое безделье. Некоторые им даже бравировали. Но зато эти люди были на первых ролях, когда приходило время праздника и веселья. Такого разудалого празднования Нового года, каковое я имел счастье отмечать в ГосНИИЭПе, я больше нигде не видел. Все было в наличии: спиртное, закуска, красивые женщины, легкие отношения, даже драка в финале праздника, в которой я, впрочем, благоразумно не участвовал. Именно на этом празднике я впервые попробовал заморский напиток «Пепси-колу». И в первых рядах веселящихся были именно те, кто в остальное время вел жизнь праздную и пустую.

Меня, наверное, многие с удовольствием обвинят в поклепах на честных и порядочных сотрудников НИИ, которые действительно что-то там изобретали, изучали, внедряли и двигали вперед. Я охотно верю, что такие в ГосНИЭПе, наверняка, были, но вот только за те семь месяцев, которые я там отработал, я не имел счастья с ними познакомиться. Скорее всего они прятались от меня по своим лабораториям и были слишком заняты своими открытиями, чтобы попадаться мне на глаза.

Хотя вру, были в этом НИИ люди, которые честно и добросовестно относились к своим обязанностям. Ну, например, уборщицы — в кабинетах, в коридорах, а лабораториях и туалетах было чисто и убирали там регулярно. Девушки библиотекари тоже добросовестно работали — книги они выдавали по первой просьбе. Работяги в механическому цехе что-то без конца резали, сверлили и вытачивали на своих станках. Стеклодув Виктор — приятель нашего Бориса, Ивановича выдувал какие-то специальные колбы для химических опытов. Вы видели, как сверкает кварцевое стекло, когда с ним работает стеклодув? Красота неописуемая. Слесаря КИПиА поддерживали в рабочем состоянии контрольно измерительные приборы и автоматику. И электрики хорошо работали, и связисты. Свет в помещениях института не пропадал, да и телефонная связь не прерывалась. Не все в НИИ были бездельниками, но все же иногда попадались, попадались.

Ныне ГосНИИэп прекратил свое существование. Его преемник — Уральский Электродный институт теснится всем коллективом в малюсенькой комнате и непонятно чем занимается, а огромные здания перевел в свою собственность хитрозадый еврей-предприниматель. Теперь он, сдавая помещения под офисы и магазины, наживает себе капиталы на когда-то общенародной собственности.

Но пора, пора нам вернутся от моей работы к моей же учебе.

Занятия в ЧПИ мне нравились. Хотя учиться было тяжело. Лекции начинались в семь вечера и длились чуть не до одиннадцати часов. А ведь с утра всем нам надо было еще пойти на работу. Учебными днями были четыре дня в неделю: понедельник, среда четверг и пятница. Такой темп выдерживали не все, кто-то бросал сам, кого-то отчисляли за неуспеваемость. Из той группы, с которой я начинал учебу, без единого академа через шесть положенных лет диплом получили только четыре человека. Как говаривал один преподаватель с нашей кафедры: тем кто учится на вечернем и сумеет получить диплом всесте с этим документом еще и орден давать нужно. И я с ним, в общем-то, согласен. Орден, не орден, а медаль точно.

На первом курсе у нас самым сложным предметом был курс высшей математики, под названием «Основы математического анализа». Именно этот предмет был камнем преткновения для большинства студентов, а вовсе не пресловутый сопромат. Сопромат изучали на втором или третьем курсе, чтобы до него дожить, надо было сдать математику. Как говаривал другой наш преподаватель, уже с кафедры «Высшей математики N1» ЧПИ: «Да вы выйдите на проспект Ленина, спросите любого и окажется, что каждый четвертый из них учился у нас в ЧПИ и был отчислен именно по тому, что не сдал матанализ!» Так он нас запугивал перед экзаменами. И, надо сказать, он не сильно преувеличивал.

Время шло, и к нам с неудержимой неизбежностью приближалась первая сессия. Я был юн, горяч и, может, даже самоуверен, а вот некоторые из моих сокурсников начинали волноваться заранее. Один из моих ближайших приятелей по институту Толик Вишникин, вдруг стал заговариваться. Идем мы сним по бесконечно длинному коридору главного корпуса ЧПИ и вдруг ни с того, ни с сего он произносит: