Ирина Стрелкова - Валиханов

Кашгарский отчет Валиханова, затребованный срочно из архива, лежал на столе начальника Главного штаба генерал-адъютанта графа Гейдена, которому было поручено изучить вопросы кульджинского восстания. И возможно, не случайно именно Гейден докладывал 7 апреля 1865 года военному министру Д. А. Милютину о морах, принимаемых вследствие «вредного влияния, производимого на умы киргизов Семиреченской области штабс-ротмистром Валихановым». Никак невозможно перевести Валиханова в Западную Сибирь. Возражает командующий войсками Западносибирского военного округа генерал-лейтенант Хрущев: «…почет и уважение, которым пользуется род Валихановых между киргизами Сибирской степи, может породить также весьма вредные для спокойствия их последствия». Выход один: «…перевести штабс-ротмистра Валиханова на службу в какой-либо кавалерийский полк внутри империи, где по условиям окружающей его среды пребывание его не может повлечь за собой никаких вредных последствий».

Граф Гейден вышел от Д. А. Милютина с резолюцией: «Перевести в один из кавалерийских полков по выбору самого штабс-ротмистра Валиханова. Генерал-лейтенант Хрущев мог бы ныне же прислать его сюда курьером». 9 апреля распоряжение военного министра полетело телеграммой в Омск.

Почему Валиханов стал так вреден и опасен с точки зрения властей? Почему его торопятся выслать из Семиречья и категорически отказываются принять в Западной Сибири?

Дело в том, что начались подготовительные работы по выработке «Положения об управлении степных областей». Образована Степная комиссия, в которую, кстати, включен и Гутковский. Он, конечно, сразу напомнил о Чокане Валиханове; кто еще из ученых так глубоко, как Валиханов, знает историю казахского народа, его законы, обычаи, нравы? Левшин? Да, он когда-то первым записал «Жеты Жоргы». Мнением Левшина о реформе управления Степью действительно поинтересовались. Он высказался против отстранения султанов от власти, заявил, что султаны «готовое служить правительству». Возражал Левшин и против ликвидации управления по родам. Высказывания престарелого ученого, увы, не согласовывались со стремлением нарезать оренбургскую и сибирскую степь на уезды и лишить султанов сословных привилегий. Но если для правительственных реформаторов Левшин явно устарел, то Валиханов разве не близок им? Ведь он предлагал Колпаковскому не церемониться с киргизской властью, ослабить аристократический элемент. Да, кос в чем он близок этим реформаторам, и они одно время, под влиянием его «Записки о судебной реформе», собирались сохранить суд биев. Но… Но при всем при том, как только приступила к деятельности Степная комиссия, Валиханов сделался опасен своим вредным влиянием на умы казахов. Власти исходили из недавнего российского опыта подготовки и проведения крестьянской реформы. Слухи о готовящейся воле вызвали в России вспышку мужицких бунтов. То же самое может начаться и в Степи, как только по аулам помчится хабар, что власть султанов приходит к концу. Русское начальство могло не страшиться появления нового Кенесары. Время ханских мятежей миновало безвозвратно [130] После разгрома Китаем Якуб-бека сын Кенесары Садык возвратился в Степь и получил от правительства России амнистию. В 1889 году в Ташкенте вышла книга его брата, султана Ахмета Кенесарипа, «Султаны Кенисара и Садык», вполне апологетическая. И как раз в это время капальский уездный начальник докладывал, что сооружение на могиле Валиханова находится в плачевном состоянии. Средств на восстановительные работы не оказалось. Обратились к потомкам Тезека, они отказались поправить могилу, опять же за неимением средств. . Пришло время, когда надо опасаться народных волнений, таких вспышек, как в Бездне, таких выступлений в защиту бунтовщиков, как речь профессора Щапова на панихиде, устроенной казанским революционным кружком. И вот тут-то Валиханову припомнили все, что за ним числилось. А числилось многое — и Дуров, и петербургские знакомства, и общество сибирских патриотов, и бунт казахской бедноты в Каркаралах, и те возмутительные беседы, которые Валиханов вел с семиреченскими казахами.

Думается, что в спорах исследователей научного наследия Чокана Валиханова о том, в какой степени он был революционным демократом и в какой либералом-реформатором, одним из самых веских аргументов может служить решение о высылке Валиханова в 1865 году из Степи в Петербург.

Если бы он мог уехать в Петербург!..