Рэнди Тараборрелли - Фрэнк Синатра. «Я делал все по-своему» [litres]

Дела стали совсем плохи, когда Ава наконец доставила Фрэнка на виллу. Там, прямо на крыльце, влюбленных поджидала газета со статьей о связи Авы и Марио Кабре. Впрочем, Фрэнк давно собирался устроить Аве момент истины. И вот этот момент настал. По воспоминаниям Люси Уэллман, говорившей со слов самой Авы, Фрэнк сгреб и энергично встряхнул свою возлюбленную. Всё, что он хотел знать: почему Ава афишировала связь с Кабре? Неужели ей неизвестно, как любит ее Фрэнк? Неужели она не понимает, как больно ранит Фрэнка?

– Помоги мне, – молил Синатра. – Нет, не мне – нам обоим.

Ава потребовала отпустить ее.

– Я тебе не вещь! – воскликнула она, и Синатра разжал тиски объятий.

Со слезами он повторил:

– Прошу тебя, Ава, взгляни на меня. Господи, ты что, ослепла? Не видишь, как мне плохо?

Это был решающий, почти исторический момент. Никогда прежде Фрэнк не представал перед женщинами уязвленным и несчастным – такого удостоилась одна только Ава. Возможно, сама она считала, что теперь прежние любовницы Фрэнка, а главное, его жена – отомщены. И отомстила за них она, Ава Гарднер.

– Язык у тебя подвешен, с этим не поспоришь, – заявила Ава. – Меня ты охмурил, Нэнси крови попил и продолжаешь пить, а другим твоим женщинам и счету нет. Уходи, лапочка. Не пой мне своих жалистных песен – я к ним глуха.

Фрэнк стал оправдываться – мол, к Нэнси он ездил, только чтобы детей повидать. Ава же твердила одно: они с Марио Кабре просто добрые друзья.

Фрэнк не верил.

– Не лги мне! – попросил он.

– Что такое? – возмутилась Ава. – Это кто здесь вспомнил слово «ложь»?

Одно стало понятно после этого выяснения отношений – Фрэнк нуждался в Аве куда сильнее, чем Ава – в нем.

В июне 1950 года Фрэнк Синатра вернулся в Лос-Анджелес. Отдых и интенсивное лечение в Испании принесли свои результаты – знаменитый голос почти восстановился. Долли и Марти, встревоженные газетными публикациями и телефонными разговорами с Авой, приехали из Нью-Джерси на поезде. Их целью была серьезная беседа с Фрэнком. Все трое уселись по традиции за кухонный стол – совсем как много лет назад в Хобокене. Одни источники сообщают, будто Фрэнк заявил матери: мол, хочу быть счастливым, а это возможно только с Авой. Долли он не убедил.

– Что-то вид у тебя затравленный. Счастливые люди иначе выглядят, – парировала она.

Правда, на сей раз обошлось без фирменных «шпилек» Долли. Еще бы – ей было не до упражнений в остроумии. Марти предложил сыну вернуться в Хобокен, пожить в родной семье, которая, уж конечно, всегда его поддержит.

– Глядишь, сынок, мы вместе и решим твои проблемы, – убеждал Марти.

Напомнил, что сын всегда может положиться на родных, ведь семья – главное в жизни, для поддержки-то она и существует. Но Фрэнку казалось, Нэнси его отъезд очень огорчит. Если уж ехать, то с женой и детьми.

– Так за чем дело стало? – удивился Марти. – Забирай Нэнси и детишек, уедем подальше от этого Содома с Гоморрой.

Долли эта мысль не понравилась. По ее мнению, глупо отдыхать с семьей, если Фрэнк мечтает об Аве. Да и Нэнси обнадеживать такими поступками нечестно. Фрэнк, однако, уезжать в Нью-Джерси не хотел – ни с Нэнси, ни без нее. Сказал родителям, что ему надо пару недель отлежаться, а потом он отправится в Англию – его зовут выступать в «Палладиуме». Родители вернулись в Нью-Джерси без Фрэнка, очень расстроенные, что не сумели ему помочь.

Даром что новая битва с Нэнси отнюдь Фрэнку не улыбалась, он очень хотел повидать детей. Нэнси разрешила мужу провести в их доме выходные. Разумеется, с условием: спать Фрэнк будет в комнате для гостей.

Рядом с детьми Фрэнк воспрянул, зато Нэнси казалась печальнее обычного. Если уж называть вещи своими именами, она была просто подавлена. Зачем только она предложила Фрэнку этот уик-энд? Зачем сама себя обрекла на такие страдания?

После злополучных выходных Нэнси позвонила Фрэнку и попросила держать связь.

– Мы любим друг друга, – сказала Нэнси. – И желаем друг другу добра. Больше я не стану чинить тебе препятствий.

Давняя борьба за Фрэнка измучила Нэнси. Ее силы иссякли. Ее любви, продолжала она, достаточно, чтобы отпустить мужа.

– Мы – твоя семья. Не важно, где ты и чем занят. Знай – тебе есть куда вернуться.

Фрэнк от такого проявления великодушия даже прослезился.

Двадцать восьмого сентября Нэнси появилась в зале суда города Санта-Моника с иском о раздельном проживании. Вся дрожа, поддерживаемая под руки сестрой Джули, Нэнси излагала судье Орландо Роду причины своего решения.