Рэнди Тараборрелли - Фрэнк Синатра. «Я делал все по-своему» [litres]

Совещание шло на кухне. Джордж спросил:

– Нэнси, что конкретно мы должны предпринять по поводу Авы Гарднер? Каково ваше желание?

Нэнси взглянула на мать, та качнула головой – дескать, ни в коем случае. Тогда Нэнси тихо сказала, что делать ничего не нужно. Напомнила Джорджу: с Ланой Тернер не вышло, а Гарднер, насколько ей известно, личность еще более скандальная. Принялись обсуждать, подействует ли на Аву пункт о моральном облике; решили, раз с Ланой не сработало, то и с Авой вряд ли сработает. Мама Нэнси сказала: если Фрэнк хочет развестись, его не удержишь. Сама Нэнси уставилась в одну точку, окаменела. Джордж выдвинул новое предложение – задействовать для вразумления Авы ее подругу Лану Тернер. Впрочем, ему самому это отнюдь не улыбалось – он отлично помнил Ланину отповедь, бывшую ответом на угрозы со стороны Джорджа.

– Даже не пытайтесь, Джордж, – отрезала Нэнси.

Казалось, идеи иссякли. Все были в полной растерянности. Вдруг Нэнси произнесла с нехарактерной для нее жесткостью:

– Как же я устала от всего этого дерьма! Мне уже всё равно. Давите на Гарднер, раз вам так хочется, давите на Фрэнка. На них обоих.

– Понимаете ли вы оба, сколько горя принес нам Фрэнк? – заговорила миссис Барбато. По ее словам, Фрэнк так часто огорчал ее дочь и ее саму, что они потеряли к нему остатки доверия. Повернувшись к Нэнси, миссис Барбато погладила ее по руке и сказала: – Что это за мир, в котором ты живешь, доченька? Хоть режь, не пойму.

Миссис Барбато отлично знала, что ее собственный муж регулярно ей изменял – и ничегошеньки не могла с этим поделать. Нэнси жалела мать и нередко в юности говаривала: дескать, от своего мужа измен не потерплю. Однако же терпела!

– Следует ли так вас понимать, Нэнси, что вы готовы развестись с Фрэнком по его требованию? – уточнил Джордж.

– Ни в коем случае! – не раздумывая, выпалила Нэнси. – Я ему легкую жизнь устраивать не собираюсь. Не дождется! – Затем она хлопнула ладонями по столу, резко поднялась, повторила: «Не дождется!» – и стремительно вышла.

Джордж, Тед и миссис Барбато несколько минут сидели, глядя друг на друга в неловком молчании.

– Что ж, джентльмены, – сказала наконец миссис Барбато, поднимаясь из-за стола, – полагаю, моя дочь дала вам исчерпывающий ответ.

К пятидесятому году опасности подверглась не только дальнейшая карьера Фрэнка Синатры, но и его знаменитый голос. Вспоминает один из сотрудников студии звукозаписи «Коламбия»:

– Песни – да, были. А голоса не было. Фрэнк терял голос, но у него имелись и другие причины для огорчений.

В январе Фрэнк дал первый за два года концерт – в Хартфорде, штат Коннектикут. Несмотря на низкие объемы продаж пластинок и на проблемы с голосовыми связками, публика сохраняла интерес к персоне Фрэнка Синатры – билеты на концерт почти распродали в отличие от нескольких предыдущих выступлений. Именно шоу в Хартфорде сделало Фрэнку самые большие сборы – восемнадцать тысяч двести шестьдесят семь долларов за два дня.

В этот же период Синатра и Джордж Эванс (их совместная деятельность насчитывала без малого девять лет) попытались разрешить целый ряд конфликтов. Эванс, как всегда, наставлял Фрэнка на путь истинный, пугал крахом карьеры из-за романа с Авой, о котором трубили все газеты.

– Крах, говоришь? – парировал Фрэнк. – Я и так раздавлен, куда уж больше?

Ранним январским утром пятидесятого года Джордж Эванс в очередной раз урезонивал Фрэнка в холле нью-йоркского клуба «Копакабана». Годы спустя Эванс признался, что подговорил свою клиентку Лину Хорн «случайно очутиться в этом клубе и поприсутствовать при душеспасительной беседе». Итак, Хорн уселась на барный табурет между Фрэнком и Джорджем, все трое заказали по чашке кофе и начали озвучивать свои проблемы.

Лина пыталась убедить Фрэнка всё в том же: связи на стороне гробят имидж. По иронии судьбы сама Лина тесно общалась с Авой, обе женщины имели контракты с «Эм-джи-эм» и регулярно служили друг дружке «жилетками». Связь Фрэнка и Авы казалась Лине Хорн разрушительной для обоих любовников; Лина призывала Синатру одуматься. Как вообще знаменитый артист может быть столь легкомысленным, недоумевала Хорн. Он же оскорбляет чувства своих поклонниц!

Фрэнк не был настроен выслушивать советы от постороннего лица, даром что ценил и уважал Лину Хорн как артистку. По воспоминаниям Джорджа Эванса Фрэнк велел ей заткнуться. Хлопнул денежную купюру на барную стойку, чокнулся кофейной чашкой с Джорджем и ушел, бубня себе под нос. Лина обратилась к Джорджу: