Рэнди Тараборрелли - Фрэнк Синатра. «Я делал все по-своему» [litres]

Барбара давно привыкла к закидонам своих падчериц. Вполне в стиле Синатра совершить какой-нибудь шокирующий поступок и дожидаться реакции – Барбаре ли этого не знать! Поистине, выдержка этой женщины впечатляет! Но дело не только в выдержке. Барбара отлично понимала: любая размолвка между ней и Фрэнком даст его дочерям новую надежду на полный разрыв, – поэтому и не позволяла себе опрометчивых поступков. Если сестрам Синатра охота кукситься – пускай себе куксятся на здоровье. Кампанию против жены Фрэнка Синатры им не выиграть.

– Не пойми меня неправильно, я очень огорчена, – призналась Барбара близкой подруге. – Только, к сожалению, на Нэнси с Тиной я влиять не могу – как и на их отца. Пусть сами разбираются. Я в их дела не полезу.

Фрэнк сначала не принял решение дочерей всерьез. Но потом переменил мнение.

– Похоже, теперь-то и выяснились их истинные чувства к моей жене, – заметил Фрэнк, узнав, что отныне дочери не переступят порог его дома.

Фрэнк, хоть и удрученный их решением, держал сторону жены. Десять лет назад он, может, и нашел бы способ умаслить Нэнси и Тину. Однако в последние годы количество близких всё сокращалось, будто скукоживался сам мир Синатры. Ничто более не было прежним. И тот факт, что родные, любимые дочери не идут к нему в дом, служил только очередным свидетельством надвигающегося упадка. До определенной степени решение дочерей показывало их принадлежность к семье Синатра. Девочки выросли такими же упрямыми и независимыми, как их отец.

– Наверное, я повел бы себя так же на их месте, – признался Фрэнк в разговоре с Тони Оппедисано. – Я всё понимаю. Не одобряю, но понимаю. Они – Синатры. Они по определению не могут быть другими.

Бойкот длился несколько лет и имел, в числе прочих, одно особо существенное последствие. А именно: дочери Фрэнка сами лишили себя возможности следить за здоровьем отца. Между тем стареющий Синатра принимал изрядное количество антидепрессантов и седативных препаратов, от которых становился вялым и ко всему безразличным. Казалось, он медленно погружается в бездну. Нэнси и Тина всё-таки встречались с отцом «на нейтральной территории». Его здоровье внушало им серьезные опасения. Фрэнк не мог сосредоточиться, не мог вспомнить недавние события и вообще разваливался на глазах. Он даже слова своих песен позабыл. На него навалилась апатия, равнодушие ко всему происходящему затмевало разум. Фрэнку было на тот момент семьдесят три года. Неужели пугающие изменения можно назвать возрастными? Или так действуют лекарственные препараты?.. Исключив себя из жизни Фрэнка, Нэнси и Тина стали вслух сомневаться: а правильно ли Барбара заботится об их отце?

Позиции Барбары, наоборот, укрепились до такой степени, что она пожелала пересмотреть брачный контракт. Заявив о его недействительности (якобы Барбару вынудили поставить подпись, не посоветовавшись с юристом), четвертая жена Синатры взялась за дело. Артур Кроули служил у нее поверенным с тех самых пор, как Барбара чуть было не развелась с Фрэнком. Теперь именно Кроули составил документ под названием «Соглашение об аннулировании брачного контракта». Того самого, который, по словам Сидни Коршака, сберег Синатрам «чертову кучу денег». По его условиям доходы Фрэнка Синатры считались его собственностью, так же как и имущество, нажитое до брака с Барбарой. Барбаре полагалась шестизначная сумма в качестве годового содержания. По условиям нового контракта, все деньги, заработанные Фрэнком за годы брака с Барбарой (а также будущие дивиденды, могущие из них произойти), считались совместной собственностью и делились между супругами поровну.

Узнав об этих изменениях, семья Синатры сочла, что на этот раз сам Фрэнк поставил подпись наобум, без присутствия своего поверенного, хотя пункт «F» гласил: «Муж и жена свидетельствуют, что каждого из них представлял независимый консультант и что они полностью понимают условия контракта и соглашаются их принять».

Правда же была в другом: Фрэнк совсем не противился новому контракту. Дочери практически самоустранились из его жизни, и это событие стало для Фрэнка катастрофой. Когда-то он страшно боялся потерять Аву – считал, что не сможет без нее жить. Потом те же страхи Фрэнк испытывал по поводу своих дочерей. И вот свершилось – Нэнси с Тиной почти потеряны. Однако Фрэнк – живехонек. Странным образом, он испытывал даже облегчение.

В свое время свет клином сошелся для Фрэнка на Аве; теперь – на Барбаре. Фрэнку казалось, что Барбара – единственная женщина в его жизни. Он даже брал шире: Барбара – единственное существо , на которое можно полностью положиться. Вот, пожалуйста – дочки отвернулись, сын никогда дружелюбия не выказывал, а Барбара по-прежнему рядом. Барбара не уйдет, не бросит его. Раз ей хочется изменить брачный контракт – Фрэнк готов, Фрэнк – к ее услугам.