Юрий Бондарев - Мгновения

Необходимо было немедленно предупредить Реввоенсовет. Командарм 7 (а Чичерин знал Тухачевского как командующего Западным фронтом, хотя лично и не был знаком с ним) должен быть в курсе возможных событий.

— Сергей Сергеевич! Извините, что побеспокоил. Думал, не застану вас в Реввоенсовете. Как дела у Тухачевского?

— Сегодняшний штурм не удался. Нужна солидная подготовка, а это потребует времени.

— Плохо. А как погода?

— Синоптики ничего определенного не обещают. Возможно потепление и в связи с этим всякие неприятности.

— Я получил шифровку из Берлина. По сообщениям из Копенгагена, проливы прошла англо-французская эскадра. Курс: Ревель — Кронштадт. Я лично не верю в возможность прямой военной поддержки. На это сейчас англичане, ведя с нами переговоры в Лондоне, не пойдут, а французы одни не решатся. Но военная демонстрация, чтобы поднять дух мятежников, не исключается.

— Это очень плохо. Прошу завтра утром переслать нам текст шифровки. Отправим в Петроград Тухачевскому и примем все меры для ускорения нового штурма.

Шифровка из Берлина была передана Тухачевскому на следующий день. После неудачного штурма, когда стало ясно, что крепость нельзя взять с налета и потребуется время для подготовки серьезного штурма, получить подобное сообщение из Москвы было очень неприятно. Время торопило. Мартовское солнце при повышении температуры могло быстро растопить лед, и тогда…

Тухачевский старался не думать о том, что будет тогда. Но именно в эти дни командарм должен был проявить твердую волю, собрать в кулак достаточное количество надежных частей и ударить так, чтобы взять крепость. Второго неудачного штурма быть не должно, нужна только победа. Нельзя допустить, чтобы среди тающих льдин задымили трубы английских и французских крейсеров и эсминцев.

Предстояло ускорить подготовку нового штурма. Об этом командарм и завел разговор с Перемытовым.

— Александр Михайлович, как идет сосредоточение частей?

— С Западного фронта перебрасываются дивизионы тяжелой артиллерии и авиационный отряд. Эшелоны уже в пути. Через 3—4 дня, если не будет никаких задержек, они будут в Петрограде. Отдано распоряжение начать погрузку бригад 27-й дивизии.

— Сколько дней уйдет на перевозку пехоты?

— Не меньше шести дней при самых благоприятных обстоятельствах.

— Много, нужно сократить сроки.

— При современном состоянии железнодорожного транспорта это практически невозможно.

— Да поймите же, что мы не можем столько дней стоять под стенами крепости и ждать, не можем! Солнце и лед! Если лед начнет таять, то тогда конец! Крепость мы не возьмем.

Тухачевский замолчал, поняв, что слишком погорячился. Сделав несколько шагов по кабинету и успокоившись, он повернулся к Перемытову.

— Извините, пожалуйста, за резкость, но вот вам и еще одна важная причина. На этот раз внешняя.

И он протянул ему бланк с расшифрованной телеграммой, только что полученной из Москвы, о прохождении датских проливов англо-французской эскадрой. Перемытов взял бланк и, молча прочитав текст телеграммы, склонился над крупномасштабной картой Балтийского моря, лежавшей на столе. Потом выпрямился и посмотрел на немного смущенного своей резкостью Тухачевского.

— Если сведения абсолютно достоверны, то прежде чем идти в Кронштадт, корабли должны остановиться и заправиться топливом. В мелководный Рижский залив эскадра не сунется, там ей делать нечего. Значит, пойдет прямо в Ревель, и мы будем иметь несколько дней в запасе.

Все сообщения из Берлина хранятся в архиве. Вот выдержки только из двух документов.

«Из Берлина 8 марта 1921 г. Сов. секретно.

Москва, Чичерину.

Копия Ленину. Региступру.

По сообщению моего агента в Копенгагене, между 2 и 5 марта из Копенгагена вышло по направлению Ревель — Кронштадт около 14 военных судов союзников, в том числе 8 миноносцев…»

«Весьма секретно.

Зампредреввоенсовета т. Склянскому.

Копия: наштареввоенсовета т. Лебедеву.

Позволю себе обратить самое серьезное Ваше внимание на сообщение нашего берлинского представителя… Ввиду того что крайне вероятна попытка Антанты использовать Кронштадтский мятеж для нанесения нам нового удара, считаю безусловно необходимым отнестись самым серьезным образом к угрозе со стороны враждебной эскадры.

Эшелоны мчались на север. Кочегары и машинисты выжимали все возможное из старых, уже отслуживших свой век и кое-как подремонтированных паровозов. Из распахнутых дверей теплушек навстречу весеннему мартовскому солнцу под звуки гармоник неслась песня. К Петрограду перебрасывались, по требованию Тухачевского, части знаменитой 27-й стрелковой. Лучшая дивизия Западного фронта, наиболее боеспособная, прошедшая с боями от Урала до стен Варшавы, должна была стать основной ударной силой войск Южной группы армии.