Юрий Бондарев - Мгновения

Откуда она у начальника школы? Это волновало всех курсантов. И меня тоже, но узнал я подробности о ней не сразу.

В школу я приехал из многодетной бедной семьи лесника. Не имея достаточной подготовки, с трудом овладевал отдельными предметами и прежде всего теорией. Мне казалось, что начальник школы выговорит за это или объявит взыскание. В то же время мне не раз приходилось замечать, как светлело его лицо, когда я джигитовал на коне, легко и ловко выполняя сложные упражнения. Я не знал мнения Клементьева о моих приемах верховой езды, ни разу не слышал от него похвалы, но и упрека не получал.

Клементьев всегда был в центре нашего внимания. Мы многое знали о нем — черты характера, наклонности, привычки. Это помогало нам определять его настроение. Достаточно, к примеру, было взглянуть на усы начальника школы. Если настроение у него хорошее — усы, красиво завиты колечками, торчали вверх. Когда был не в духе — они повисали вниз острыми крылышками. Мне же усы Клементьева помогали видеть себя со стороны: как я управлял конем, как держался в седле.

Близилась пора первых каникул. Ребята с радостью ждали этого времени. Все они поедут к родным, в деревни и села, у них были для этого средства. А что оставалось делать мне: денег за душой ни копейки, право на бесплатный проезд по железной дороге давалось лишь раз в год, к тому же и ехать было далеко — в Воронежскую область. Чем заняться в эти две недели, я ума не приложу.

И вдруг неожиданный вызов к начальнику школы. Что-то дрогнуло внутри. В кабинет к Клементьеву вошел волнуясь, но все же собрался, четко, по-уставному доложил о своем прибытии.

Клементьев окинул меня взглядом, покрутил кончики усов. У меня от души отлегло: настроение у комдива, кажется, хорошее.

— Охотник? — спросил он, улыбнувшись.

— Так точно, товарищ начальник школы, — отчеканил я. — Охотник!

— На кабанов желаешь поехать?

Чего-чего, а этого я не ожидал и обрадованно ответил:

— Конечно, желаю, товарищ начальник школы.

— Тогда собирайся.

Я пулей вылетел из кабинета.

На охоту приготовилось восемь курсантов. Получили сухой паек, карабины, снаряжение. Сложили рюкзаки, утром на машине отправились на вокзал. Оттуда товарным поездом до станции Кюрдамир, а затем пешим строем с полной выкладкой направились в горы.

Прошли дикое, безлюдное предгорье, и впереди открылась долина. Далеко за нею вставал Кавказский хребет, белевший снежными шапками вершин.

— Посмотрите, — с радостью воскликнул Клементьев, указывая на восток. — Что за дивный край!

И точно! Такой панорамы нам еще не доводилось видеть! Под нами лежала долина, пересекаемая горными речками, серо-голубоватый туман плавно уходил в теснины гор, лежащих направо. А налево тянулись снеговые гребни. Одни выше других, те, что пониже, заросли кустарником и молодыми дубками. Медленно в небе ползли тяжелые тучи, лишь изредка расступаясь, пропуская солнечные лучи.

У подножия гор раскинулись аулы. В одном из них мы отдохнули. А рано утром отправились в горы. Моросил дождь, и одежда вскоре промокла, потяжелела, идти становилось все труднее. А Клементьев шагал легкой походкой натренированного строевого командира, словно он шел по равнине в хорошую погоду.

Вскоре мы обнаружили большое стадо кабанов. Скрытно подобрались к ним и открыли огонь. Кабаны шарахнулись в стороны. Но два самых крупных остались лежать. Издали неслись крики загонщиков и топот встревоженных зверей. Неожиданно для меня из кустов выскочил кабан. Не раздумывая, я выстрелил с колена, он упал, издав дикий предсмертный визг. Мимо меня с ревом пронеслось несколько кабанов. Я подстрелил еще одного.

К вечеру мокрые, прозябшие, но довольные охотой, мы вернулись на ночевку. Пришли на стоянку, которая была подготовлена заранее, занялись приготовлением ужина.

Вскоре все заняли места у костра. Подошел и Клементьев.

— Ну как, ребятки, устали? — спросил он, потянувшись к лежавшей в горячей золе картошке.

— Немного, товарищ начальник школы, — отозвались мы. — Но если бы вы позвали нас снова, мы бы пошли с радостью.

Клементьев засмеялся:

— Учиться оно, конечно, труднее, чем лазить по горам. Но без подготовки и кабана не возьмешь, а враг куда хитрее. В борьбе с ним все пригодится: и знания, и физическая подготовка. Нам надо оберегать свое кровное, завоеванное. Эх, ребятки, ребятки, какая жизнь у вас, только учись, дерзай и крепко держи родную землю в руках!

Мне стало не по себе от этих слов. Видимо, он знал, что перед выездом на охоту я подавал рапорт об отчислении меня из школы. Учеба мне давалась тяжело. Родился я в семье лесника, в которой было тринадцать детей. Учиться пришлось в сельской школе и одновременно выполнять немало домашних дел. Летом обрабатывал свою душевую землю, пас коров. В пятнадцать лет зимой работал в лесу, пилил доски и шпалы. Казалось, что лучше жизни, чем в лесу, нет, это рай — родной мой лес.