Тед Дикс - Марк Болан

Стив Тёрнер, Бит Инструментал, ноябрь 1971: «Всего у Марка в музыкальной комнате лежит девять гитар. Два Фендера Стратокастера, один Фендер Телекастер с датчиком Гибсон, один [Гибсон] Лес Пол 1959 года, один Гибсон Спешиал, один Гибсон Летящая Стрела, один акустический Гибсон и один акустический Эпифоун.

Марк Болан, 1972: Когда в 67–м мы начинали, все подражали Cream и Хендриксу, и, в основном, это был тяжёлый рок. Единственным способом пробиться, это делать что–то прямо противоположное. К 1970 году многие стали играть акустическую музыку. Если бы я не стал делать то, что делаю сейчас, то я бы кончил, как Кэт Стивенс, чего бы мне не хотелось. Лучше пусть я буду ё***ной рок–звездой, потому что я могу делать всё, что я хочу.

Тони Висконти: Когда бы я ни говорил Марку, когда бы я ни повторял в его адрес критические замечания на ту тему, что все его пластинки начали звучать одинаково, Марк отвечал:

— Чепуха! Я постоянно прогрессирую. Ты слышал, как я играю на гитаре на последней пластинке?

Я говорил:

— Да. Но дело не только в гитаре. С гитарой всё в порядке. Ты должен найти время и выучить несколько новых аккордов.

Я хочу сказать, что я довольно часто настраивал его гитару и показывал ему новый аккорд для его песни, совершенно очевидный аккорд, как, к примеру, для того, чтобы с ля–мажор перейти на ре–мажор, потребуется ля–мажор–семь, (как ля–мажор). Он же представлял себе ля–мажор–семь, как ля–мажор, если убрать со струны один палец, в результате чего появлялась посторонняя нота, что само по себе очаровательно. Иногда это получалось.

Джон Пил: Последние пять–шесть лет я не виделся с Марком потому, что как только вышел Get It On, он тут же принёс эту пластинку Джону Уолтерсу (который продюсирует мою программу на Би—Би-Си), чтобы мы могли пустить её в эфир, как мы и поступали со всеми его предыдущими сорокапятками. Мы прослушали её и подумали, честно, если это Марк, то мы не будем это передавать, потому что мы хотим быть честными по отношению к нашим слушателям и к самим себе. Марк воспринял это как предательство, и с тех пор я видел его всего один раз.

Марк Болан, 1972: Я не ограничен. Мне не нравятся люди, которые загоняют меня в угол. Меня это злит.

Кит Алтхем, Лук–Нау, 1970: «Похоже, что его можно только или любить, или ненавидеть, но мне он нравится, что, вероятно, имеет свой резон.»

Джун Болан в интервью Данае Брук, Ивнинг Ньюс: В нём было что–то, не поддающееся определению, от чего у вас по спине бегали мурашки, а волосы вставали дыбом.

Кит Алтхем, Лук–Нау: «… возможно, истина заключается где–то посередине между двумя полюсами, и, по крайней мере, это может быть сказано в защиту Марка Болана.»

Б. П. Фоллон: Он не был святым, но он не был и ужасным греховодником.

Тони Висконти: Когда сорокапятка Ride A white Swan поднялась до второго места, мы страшно напились. Это был единственный случай, когда Марк не смог справиться с успехом. На некоторое время он потерял равновесие. Затем вдруг через пару недель он осознал, что, наконец, стал звездой.

Марк Болан, ноябрь I972: У меня нет иного выбора, кроме как считать себя идолом тинэйджеров. Мне нравится жить. Это часть моей жизни, и мне придётся пройти через всё это и наслаждаться этим. Мне не нравится платить за успех. Мне нравится та артистическая свобода, которую я получил, я могу делать то, что хочу. Конечно, деньги это полезная вещь.

Тони Висконти: В действительности, он стал настоящим затворником. С тех пор, как пришёл успех, он редко выходил из дома, он редко ходил пешком — он всегда разъезжал в лимузинах. Люди с улицы никогда ничего не знали о его буйствах, о наркотиках, о его нищете и тому подобном.

Он создал своё собственное окружение. Нам приходилось вынашивать его фантазии и помогать ему их осуществлять, и мы не должны были протыкать мыльный пузырь: Марк не хотел, чтобы он лопнул.

Джун Болан: Несомненно, он был самовлюблённым. Целиком и полностью. Но тогда мы оба считали себя очень особенными людьми. Я, и до сих пор так считаю.

Б. П. Фоллон: Он был необычайно красив.

Тони Висконти: Он определённо жил в своём собственном мире. В тот единственный раз, когда мы с ним гуляли вместе, мы прошлись от моего дома к винному магазину, и мне пришлось идти с одним из его телохранителей. Ему это казалось шикарным. Это была едва ли не первый раз, когда он пешком прошёл три квартала. Мы купили три бутылки вина. Кассирша его узнала. Большое дело! Телохранитель был ни к чему, но это была наша самая долгая совместная прогулка за исключением тех старых дней, когда мы записывались на студии Трайдент.