Александр Карцев - Неизвестная война. Записки военного разведчика

Перед самым рассветом я заполз в какую-то небольшую промоину. Засыпал себя ветками и старой пожухлой травой. Впереди был долгий, долгий день.

Мне повезло. Повезло трижды. Во-первых, ночью я не наткнулся на духов. Во-вторых, я вышел на батарею пусковых реактивных установок. И в-третьих, я не оглох за день. Третье было самым удивительным.

Пока все складывалось как нельзя лучше. Меня не заметили. В мою сторону вообще никто не смотрел. Каждый был занят своим делом. За что я так люблю артиллеристов! Рядом с ними никогда не бывает праздношатающихся бездельников. Тяжелая физическая работа, постоянный грохот приводят к тому, что после смены артиллеристы валятся с ног от усталости. И моментально засыпают мертвецким сном. Милое дело для диверсантов находиться в это время рядом с ними!

Все складывалось хорошо. За одним маленьким исключением. Я никак не мог обнаружить огневую позицию минометчиков. Это попахивало какой-то мистикой! Позиция находилась не более чем в пятидесяти метрах от меня. Я прекрасно видел корректировщика огня, лежащего на небольшом коврике под поваленной сосной. Точнее, его спину. Видел бинокль и крошечную японскую радиостанцию в левой руке. Я прекрасно слышал каждый выстрел миномета, ощущал вибрацию воздуха и земли. Но сам миномет не видел!

Чтобы его обнаружить, необходимо было сменить место. Моя промоина оказалась прекрасным укрытием, но никудышным наблюдательным пунктом. Такое тоже иногда случается. Для смены места требовалось дождаться темноты — и потерять еще одни сутки! Это в мои планы не входило. Но, как известно, человек предполагает, а Аллах располагает. Я понимал, что придется ждать ночи, менять позицию и следующий день вести наблюдение. Пока не обнаружу минометную позицию, дальнейшие действия просто бессмысленны.

И тут мне в очередной раз улыбнулась удача! В виде старенького разбитого грузовика. Он отделился от колонны машин, перевозивших снаряды. И остановился в нескольких метрах от меня. К нему подошли пятеро афганцев и начали деловито выгружать мины. И относить их на огневую позицию. Кто бы мог подумать, что она находилась у меня под самым носом! И лишь небольшой куст не позволил мне обнаружить ее раньше. Он рос в паре метров от моего лежбища и закрывал от наблюдения совсем крохотный пятачок земли.

Я продолжал наблюдать за корректировщиком огня, но до сих пор не видел ни одного минометчика. Это было странно. По логике они должны были помогать в разгрузке машины. Ну, предположим, что они не вылезали из воронки, потому что укладывали мины. Но после окончания работы, когда подносчики сели пить чай, они снова не появились. Это могло означать только одно…

В этот момент корректировщик повернулся в мою сторону. Ну конечно, минометчики держались в стороне от афганцев по одной простой причине: они считали их людьми второго сорта. Корректировщик огня был арабом. Как я не догадался сразу! Ведь по почерку за версту было видно, что это не совсем обычный минометный расчет. Стрельба по выносной точке прицеливания как днем, так и ночью не была характерна для афганцев. Как не была характерна и такая виртуозная меткость. Она требовала не только определенных навыков владения оружием, но и знания таблиц ведения огня. И наличия минометного прицела. Афганцы же прицелом, как правило, не пользовались.

Все встало на свои места. Я прикрыл глаза и позволил себе немного расслабиться. До начала сумерек оставалось еще более часа. Спешить было некуда. Да и рабочий день мой уже практически подходил к концу. Оставалось совсем немного: убрать корректировщика, сходить в гости к минометчикам и вернуться домой. К своим. Сущие пустяки!

Корректировщика разумнее всего было убрать из автомата. Тем более что у меня был прибор бесшумной беспламенной стрельбы. Это здорово упрощало задачу. Минометчиков я легко достал бы и гранатой. Тридцать метров дальности, большая площадь цели — задача не сложная. Вполне возможно, что во время пуска реактивных снарядов никто бы не обратил внимания на разрыв гранаты.

Но в данных условиях такой способ был не самым лучшим. Ведь помимо ликвидации необходимо было получить подтверждение успешности ее проведения. Неподтвержденная ликвидация сродни недоделанной работе. А она, как известно, всегда является началом следующей, более трудоемкой работы. Ее всегда приходится доводить до конца. Но второй раз это сделать всегда сложнее.

Сумерки подкрались, как всегда, незаметно. Над позициями соседнего полка появился санитарный вертолет. Видимо, у ребят снова потери. И сразу же оживились расчеты пусковых установок. Батарея открыла огонь по месту предполагаемой посадки вертолета. Всю поляну накрыло облаком пыли и ревом реактивных снарядов. Зашевелился и мой корректировщик. Соседний полк не был его целью, но что-то заинтересовало его на позициях нашего полка. Он буквально прилип к биноклю. В этот момент я и выстрелил. Нас учили стрелять короткими очередями из двух-трех патронов. Но у меня был установлен прибор бесшумной, беспламенной стрельбы. Патроны были с ослабленным зарядом, стрелять я мог только одиночными. Расстояние было слишком маленьким, поэтому я дважды выстрелил ему в голову. Выбрался из укрытия, повесил автомат за спину и, пригнувшись, побежал к позиции минометчиков.