Георгий Зимин - Истребители

29 мая и звено наших истребителей обнаружило до двадцати Ю-52, которые шли группами с небольшими интервалами на малых высотах. Три «юнкерса» были сбиты, шесть — повреждено. Днем позже другое наше звено атаковало десять Ю-52, которые прикрывали четыре «мессера». Один транспортник и два истребителя были сбиты. Вообще к концу мая в результате ударов по аэродрому [133] и в воздушных боях гитлеровцы потеряли, видимо, не менее сотни транспортных самолетов. Тем не менее они постоянно пополняли парк машин и продолжали перевозки. Другого выхода у них просто не было. А мы продолжали этому препятствовать. Наши летчики по-прежнему с большим азартом вылетали к Глебовщине на перехват «юнкерсов», зная, что они перебрасывают важные грузы, и нередко кадровый офицерский и даже генеральский состав вермахта.

Я так подробно рассказываю об этой нашей работе не только потому, что она долго была для нас постоянной, но и потому, что ситуация, которая сложилась на Северо-Западном фронте, в своем роде была уникальной. Известно, что наши летчики успешно громили «воздушные мосты» под Сталинградом, в Донбассе и Крыму. Но это происходило в иных условиях, в более сжатые сроки и при совершенно ином соотношении сил. У Волги, например, воздушную блокаду окруженной армии Паулюса осуществляло несколько наших сильных истребительных авиадивизий, вооруженных машинами новейших образцов. Конечно, там эта работа характеризовалась очень высокой результативностью. Отдавая дань защитникам сталинградского неба, должен сказать, что в наших специфических условиях нагрузка на каждого летчика была не меньше, чем у них, а может быть, даже больше. И если учесть общее количество «юнкерсов», уничтоженных с нашей помощью, то результативность нашей борьбы с транспортной авиацией противника тоже следует признать высокой. Хотя об истинных итогах этих нелегких боевых действий мы могли судить объективно много позже, в начале сорок третьего, когда наконец был ликвидирован демянский плацдарм и мы получили возможность многое увидеть своими глазами. Но до поры до времени мы, волею судьбы оказавшись, как говорилось, на второстепенном направлении, ограниченными силами сдерживали попавшую в котел крупную фашистскую группировку, сковывали значительные силы врага и перемалывали его резервы, не допуская их переброски под Сталинград, где с середины 1942 года развернулась величайшая битва, во многом определившая исход всей войны.

* * *

В июне мы перебазировались на новый аэродром. Это была просто полевая площадка близ деревни Мартюшино, и мы довольно долго действовали с нее. Если наш базовый [134] аэродром находился восточнее демянской группировки, то Мартюшино было южнее его, а по отношению к демянской группировке — юго-восточнее.

Собственно, даже готовой полевой площадки, которую можно было бы использовать как аэродром, возле Мартюшино не было. Сама по себе деревня, затерянная среди лесов и озер, устраивала нас как место базирования, но аэродром пришлось делать заново. Вырубили в лесу посадочную полосу и подходы к ней для взлета и посадки. Грунт здесь был песчаный, плотный — это нас устраивало как нельзя больше. Перебазирование не отняло у нас много времени, и потому перерыва в боевых действиях истребителей практически не было.

В начале июля к нам прибыло пополнение.

По улице вдоль деревни Мартюшино шли девушки в военной форме, наши милые, нежные солдатки. Одеты они были как все фронтовики: сапоги, пилотки, через плечо — шинельная скатка, за спиной винтовка. У каждой на ремне болтался котелок. Вид у них был, в общем-то, вполне бравый, шли они в ногу и сильно пылили. Многие девчонки были очень хрупки, небольшого росточка, и вся эта тяжелая воинская амуниция на слабеньких плечах вызывала одновременно и улыбку, и горечь.

Быть воином, известно, удел мужчин. Впервые за всю войну я поймал себя на мысли, что вид этих девушек вызывает во мне немного забытое чувство жалости, сочувствия, сострадания. Все мы знали, что в тылу на их плечи легла вся тяжесть работы на предприятиях, прежде всего — на оборонных, в сельском хозяйстве, в воспитании детей — везде. А тут еще фронт.,. Многовато, конечно...

Службу наши боевые подруги с первых же дней несли исправно, старались исполнять все точно и аккуратно, но поначалу, пока не освоились, не все у них получалось. Они были связистками, укладчицами парашютов, оружейницами, охраняли штаб, самолеты на стоянках. На первых порах в безлунные ночи, когда не разглядеть ладони вытянутой руки, им бывало боязно, и они иногда плакали и даже вызывали не по делу разводящих. Фронт был рядом, инструкций по борьбе с диверсантами (что не исключалось!) было предостаточно, и в таких ситуациях, когда прислушиваешься к каждому шороху, даже мужчинам порой становилось не по себе. Однако девушки скоро ко всему привыкли.