Марк Яковлев - Бродский и судьбы трех женщин

«О, рассмейтесь, смехачи! О, засмейтесь, смехачи!»

После посещения «московско-миланского балкончика» ЭШ написала стихи «У Беллы»:

Главное, что роднило Эвелину с Беллой, было восторженное отношение к жизни, к ее аромату, к окружающему миру и друзьям по искусству, чувство безграничной нежности, любви и свободы.

Хорошей метафорой «налога на свободу» стали стихи ЭШ, связанные с подмосковными Мытищами. Чтобы читатель лучше понял метафору «мытарь – Мытищи» (мыт – налог, мытарь – сборщик податей или, говоря современным языком, налоговый инспектор. – М.Я.) , скажу коротко: «Мытищи» для ЭШ были как «Петушки» для Венедикта Ерофеева. Или как Комбре для Марселя Пруста: «Мытищи как Комбре чувственно всплывали из чашки с чаем» (из книги ЭШ «Неумолимая орбита»)

В стихах ЭШ часто встречается слово «вечность», и я не случайно вынес его в эпиграф. Она зациклена на «вечности» и «бесконечности», как ИБ был зациклен на «времени», «смерти» и «языке». Но несмотря на пристальное внимание к высоким материям в поэзии ЭШ, художник получил у критиков земной титул «мадонна мусора», поскольку она переплавляет (re-mеlt) в своих работах мусор (осколки битого стекла или фарфора, лоскуты кружева или детали компьютера, пробки от шампанского, засушенные ромашки любви и т. д.) в произведения искусства. Говоря образно, холсты художника ЭШ являются основой, бумагой для ее стихов.

Именно так и в стихах: ЭШ, «не ведая стыда», переплавляет различные языковые пласты – высокие и низкие, любовные и аналитические, антикварные и мусорные, и они снова становятся творениями. Читаешь и тут же вспоминаешь Анну Ахматову: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи…»

Мир не живет без страха с момента сотворения его Господом: первым террористом был Каин. И далее – со всеми остановками… Мир искусства, созданный ЭШ, – переплавка – дает ее читателю-зрителю слабую надежду, что мир реальный, с его техническим прогрессом и одновременно с современным террористическим варварством все-таки выживет. Когда громят дворцы старинной Пальмиры или взрывают, кроша на куски, уникальную статую Будды, вандалы ХХI века пытаются лишить человечество памяти, а значит культуры, в которой, как в драгоценном, но хрупком сосуде, хранится память.

ЭШ «искусством переплавки» дает метафору-надежду: даже если современные варвары разобьют на кусочки вековое искусство человечества, все равно из этих осколков цивилизации, из этого мусора можно будет сложить новое творение. Как бы это пафосно ни звучало, но творческая энергия человека победит его варварское начало.

Ведущий российский итальянист, член-корреспондент РАН Михаил Андреев, лауреат международной премии Эннио Флайано по итальянистике, в статье «Путь Данте» пишет: «Человек в «Божественной комедии», при всей своей слабости, бесконечен: его образ готовит пути культуре будущего».

Точно так же и ЭШ в «Иероглифе бесконечности» и в «Археологии будущего» оставляет надежду человеку. Но в отличие от Бродского, который наблюдал, что делает «время с человеком», ЭШ наблюдает обратное действие этой слабой надежды, что делает «человек со временем», что делал со временем Мастер.

Как пишет историк и теоретик искусства Михаил Соколов в эссе об ЭШ: «Комплекс Нарцисса вообще в высшей степени свойствен современному культурному сознанию, здесь довлеет своего рода террор традиции, которого трудно избежать иной раз даже самым стойким умам».