Егор Яковлев - Друг государства. Гении и бездарности, изменившие ход истории

Идею написать книгу о странствиях под водой Жюлю Верну подарила его почитательница Жорж Санд. Прочитав в 1865 году несколько книг беллетриста, она прислала письмо, где помимо дифирамбов было такое предложение: «Я надеюсь, скоро вы увлечете нас в пучину моря и заставите ваших героев совершить путешествие в подводной лодке, которую усовершенствуют ваши знания и ваше воображение…» Мысль пришлась писателю по вкусу. Но наряду с занимательным сюжетом и невероятными приключениями Жюлю Верну захотелось ввести в текст и политический мотив. В начале 60-х годов XIX века романист внимательно следил за трагическими событиями в Польше, где вспыхнуло очередное восстание поляков против русского самодержавия. Уступки и увещевания царских властей не помогли, и Александр II подавил мятеж силой; генерал-губернатор Западного края М. Н. Муравьев, непосредственно руководивший «наведением порядка», в демократической среде получил прозвище Вешатель. Император французов Наполеон III, который втайне грезил если не об аннексии католической Польши, то уж точно о ее независимости от России, приложил максимум усилий, чтобы Европа видела в русских исключительно палачей и сатрапов. Поэтому общее настроение во Франции было чрезвычайно сочувственным по отношению к полякам. Если к этому прибавить, что Жюль Верн был страстным противником любой тирании, можно понять, почему своему издателю Пьеру Жюлю Этцелю он сообщил следующее: «Героем произведения будет уроженец Польши, принимавший участие в последнем восстании. Все его родные и близкие погибли от пуль карателей. Он чрезвычайно образован, одарен, он ученый, но это фигура трагическая. Путешествуя на изобретенном им подводном корабле, он вступает в бои с царскими военными судами и топит их». Но Этцелю эта идея решительно не понравилась. Политическая ситуация менялась быстро, между Россией и Францией вновь наметилось сближение, и издатель уверил автора, что цензура не пропустит такой сюжет. Он предложил сделать героя американцем-аболиционистом, который мстит южанам-работорговцам. Но теперь заупрямился Верн: «Война между Севером и Югом закончилась искоренением рабства. Герою больше не с кем бороться, в этом нет никакого смысла». Тогда Этцель посоветовал превратить Немо в абстрактного философа, противника деспотии в любом ее виде, но писателю все же хотелось иного. В итоге споры так затянулись, что из романа «Двадцать тысяч лье под водой» читатели так и не узнали, кто же на самом деле этот загадочный незнакомец, взявший в плен профессора Аронакса и его друзей. Лишь спустя несколько лет, работая над книгой «Таинственный остров», писатель окончательно определился с судьбой своего любимца: чтобы удовлетворить и себя, и Этцеля, он решил сделать Немо вождем мятежных сипаев. Их борьба за национальное освобождение пробуждала в душе писателя горячее сочувствие, а описания тонущих британских фрегатов у французских цензоров могли вызвать только злорадную ухмылку.

Сипаи — это солдаты туземных войск (индуисты и мусульмане), присягнувшие британской короне и за это получившие определенные привилегии по сравнению с соотечественниками. Да, они жили в бараках, а не в уютных бунгало и не могли подняться по карьерной лестнице выше чина сержанта, но зато им платили приличное жалованье и выдавали казенное обмундирование. Почему же они решили променять свое привилегированное положение на изнурительную войну, победа в которой изначально была очень сомнительна? Очевидно, среди сипаев были патриоты, движимые мечтой о независимости родины, но роль детонатора сыграли обстоятельства иного рода. Во-первых, английское колониальное иго отнюдь не казалось благом для всех слоев коренного населения. Англичане с их откровенной претензией на расовое превосходство для большинства индийцев были отнюдь не благородными цивилизаторами, несущими «бремя белого человека», а чужаками-завоевателями, которые сами собой никуда не уйдут. Как метко сказал много позже Махатма Ганди, «Взгляните на историю Британской империи и британской нации; любовь к свободе, как бы сильна она ни была, не поможет народу, который не стремится взять ее своими руками». Во-вторых, у отдельного класса туземцев был вполне конкретный интерес, отличный от патриотических абстракций: индийские феодальные князья, служившие в сипайских войсках, желали возвращения земель, которые отняли британцы.

Кроме того, в сипайские полки проникли члены радикальной мусульманской секты, начавшей действовать на территории Индии за несколько десятилетий до этого, — ваххабиты. Они истово призывали единоверцев, страдающих от голода и нищеты, к священной войне против «неверных».