Грант Моррисон - Супербоги [Как герои в масках, удивительные мутанты и бог Солнца из Смолвиля учат нас быть людьми]

«Я не бог твоих отцов, я сокрытый камень, что разбивает все сердца. Чтобы выпустить наружу свет, придется разбить твое сердце». Эти слова прозвучали у меня в голове, но были они огромнее и полнее любых знакомых мне мыслей и больше походили на трансляцию. Этот ласковый голос, эти сильные слова не принадлежали мне и прямо посреди моей гостиной ставили меня перед суровым выбором: либо умереть от этой болезни, либо остаться и «служить свету». Для меня то был подлинно «космический» момент – меня словно завербовали в Корпус Зеленых Фонарей. Я поступил так, как поступило бы на моем месте большинство из нас, и выбрал жизнь. Подобно Капитану Марвелу, я хотел вернуться на Землю, вооружившись знанием Эона. Мне казалось, я пережил свою чернейшую ночь души, как в «Лечебнице Аркхем»; если б я не понимал, что шагаю давно исхоженной и размеченной «магической» тропой, вряд ли я бы так успешно пережил болезнь и выздоровление.

Я добрался до критического поворота сюжета, выжил и получил шанс возродиться в новом костюме, с усовершенствованными способностями, но все было писано вилами по воде; каждая секунда отсчитывала время до последнего клиффхэнгера, до выбора между жизнью и смертью.

Как, блядь, я теперь-то выкручусь?

По сценарию всех лучших комиксов спасла меня в итоге простая удача. Назавтра после того, как ко мне заглянул Иисус, случилось нечто странное. Моя сестра была в Лондоне, а ко мне поехал ее бойфренд Гордон. Он разминулся с моей мамой, которая навещала меня, все больше нервничая. Когда мне было двенадцать, она верно диагностировала у меня аппендицит, а теперь считала, что прописанное врачами лекарство от гриппа моим поврежденным легким не поможет. Она зашла к себе в гостиную, выглянула в окно и увидела, что Гордон на перекрестке ловит такси до станции. Она эту историю рассказывает так: я мысленно велела ему обернуться и он обернулся.

Гордон поднялся к маме забрать одежду для сестры. Мама рассказала ему про меня, а он пообещал поговорить со своим приятелем Грэмом, у которого, как выяснилось, был хороший местный врач, терапевт, по причине своих богемных склонностей лечивший звездных футболистов, музыкантов и художников.

Вернувшись в Лондон, Гордон сдержал слово. Грэм тут же позвонил своему чудо-доктору, а тот согласился безотлагательно навестить меня. К моему стыду, не уверен, что в схожих обстоятельствах действовал бы так же оперативно (или хоть как-то). Грэм меня не знал. Он жил за пятьсот миль от меня и понятия не имел, до чего серьезно я болен.

Врач померил мне температуру, послушал хрипы в груди, напрягся и позвонил в больницу. Я чувствовал, что наконец-то спасен: как будто настоящий ангел-хранитель пришел выручить меня из трясины недуга, где я больше не мог функционировать. В отделении тропических болезней коек не нашлось (а с моей историей странствий логичнее всего было первым делом звонить туда), но поскольку воздух уже загустел от совпадений, на общую суматоху прилетело еще одно: так вышло, что администратор приемной встречалась с одним другом этого врача. Обаяние и кумовство обеспечили мне место в больнице. Не прошло и нескольких часов, как я очутился в частном отделении больницы Рачилл в Глазго, под капельницей, а обезумевшие врачи прижимали меня к койке, будто я одержим дьяволом. Им пришлось вводить иглу на пике тремора – они брали кровь, а я лежал, трясясь в ознобе, и едва дышал.

Мне быстро и успешно поставили диагноз: острое заражение золотистым стафилококком, который обосновался у меня в легких, что привело к коллапсу одного из них. У меня развился сепсис и серьезная недостача натуральных солей и минералов, но добрые доктора меня вытащили.

Спустя два дня в руку мне вгрызалась капельница, вена словно одеревенела, но я был жив и чувствовал, как от могущественных антибиотиков погибает яд скорпионьего лоа .

Золотистый стафилококк, он же Staphylococcus aureus , заимствует свою характерную окраску у каротина, и, когда бактерий изгнали из моего организма, меня охватила эпическая страсть к сырой моркови – насыщался я лишь ежедневным трехфунтовым пакетом от зеленщика. Я был истощен, и приходилось поглощать эликсир силы, золотую суперпищу, в количествах, сопоставимых с моим весом.

Даже зрелище наркоманов, что шныряли под больничными окнами в поисках выброшенных или использованных игл, не рассеивало моего ощущения, будто я отступил от самого края бездны. Я с комфортом лежал и восстанавливался, воображая океаны, далекие пляжи и здоровье.