Виктор Конецкий - Некоторым образом драма - Непутевые заметки, письма

Четаев и Мэри уходят. От сквозняка гаснут на пианино свечи. Пауза. И тьма. Слышно, как хлопает дверь парадной и стук каблучков Мэри.

Аркадий (зажигает свечи) . Чего-то много здесь одиноких мужчин и женщин собралось.

Галина Викторовна.Мужчинам легче. Когда мужчина одинок, у него до поры до времени есть секс, наука или политика. Эта самая политика остается для вас превосходной игрушкой в виде газет, например, до смерти. А когда молодая женщина живет одна, у нее есть только секс, а потом — ничего.

Башкиров.Дорогая, не вещай так безапелляционно…

Галина Викторовна.Что ты знаешь про нас, женщин? Ни-че-го, милый! Помнишь, на даче я начала голой жарить котлеты?

Башкиров.Конечно, помню: не сразу такое забудешь.

Галина Викторовна.Да, это тебе безумно не понравилось!

Башкиров.Но, дорогая, кому такое может понравиться?

Галина Викторовна.А это я просто тебя тестировала. Видишь ли, наш век характеризуется развенчиванием целей, но совершенствованием средств их достижения.

Башкиров.Это ты от кого слышала?

Галина Викторовна.От профессора Баренцева. Точно не помню.

М э р и и Ч е т а е в на набережной у парапета. Вода очень высоко — на спусках остается две-три ступеньки. Ветер.

Мэри.О, когда я любила моряка, я и думать не могла отпустить его плавать! Я ночами молила бога, чтобы все моря пересохли! Проснусь и молю: «Боже, пусть все моря высохнут до дна!» И он не плавал, пока были деньги, работал всякую случайную работу. Потом уходил в долгий рейс — знаете, самые ценные сорта чая и сейчас везут в Лондон на дрянных деревянных судах. Вокруг Доброй Надежды или мыса Горн. Там хорошо платят — большой риск.

Четаев.И однажды он не вернулся?

Мэри.Да, сэр.

Четаев (спохватывается) . Мэри, вы говорите по-русски абсолютно чисто!

Мэри.Когда захочу. Только с рестораном трудно.

Четаев.Да, с общепитом у нас не очень…

Мэри.Нет, я про другое, про вывески. Когда читаешь про себя, вечно получается: «ПЕСТОПАН».

Четаев.Ты начала гоняться на яхтах после того, как погиб муж?

Мэри.Да. Это хорошее лекарство от всего горького на свете.

Четаев.Знаю. И тоже плаваю на яхте, когда есть возможность. Но, конечно, совсем близко от базы — малый каботаж. А если участвую в гонке, то не бреюсь за сутки до старта. Такое глупое суеверие себе завел.

Мэри (отрешенно) . Я тоже не бреюсь перед стартом.

Четаев.Видишь этих львов? Ну вот — львиные морды торчат из стенки дома? И на старинных дверях такие. Они в зубах кольца держат — ручки.

Мэри.И что дальше? Что вы этим хотите сказать?

Четаев.Ничего особенного не хочу сказать… Просто мне их жаль было в детстве. Что львы, ну, звери, из стенки вылезти никак не могут. Все хотелось их выковырнуть на свободу… Скоро вода хлынет на набережную.

Мэри.Я, наконец, вспомнила вас, сэр. Я вас во сне видела. Только вы были очень большого роста, такой просоленный, как рыбаки, в зюйдвестке, руки тяжелые, и я вас испугалась, а вы подходите — очень высокий, нависаете надо мной, обнимаете ручищами и утешаете: «Да это я, я — твоя кровинка, кровушка!..» Вот какой хороший сон видела! А вы не можете сегодня чуть опоздать, Володя?

Четаев.Говорят, русские ничего на свете не боятся, кроме начальства. Оно у меня серьезное.

Мэри.А если я прилечу… совсем, тоже будешь бояться начальства?

Четаев.Да. Теперь уж никуда не денешься. Я же профессиональный убийца, Машенька: с шестнадцати лет воевать учился. На меня уйму государственных денег потратили: нынче научить хорошо воевать дорого стоит. А я научился неплохо. И вот держу теперь над миром меч возмездия. Потому пока и войны нет. Прости, что красиво говорю. Но то потому, что судьба больше никогда не сведет нас.

Мэри.Этот меч потяжелее креста, да, Володя?.. Сигареты забыла, у тебя нет?

Четаев.Подводники редко курят. Хочешь, наверх сбегаю? Машины еще не видно.

Мэри.Нет. Не уходи. Неужели мы так вот никогда больше и не увидим друг друга?

Четаев.Если хочешь правду, у меня первый раз от такой мысли сердце зашкаливает. Опять говорю красиво!

Мэри.Что ж… кто взялся за плуг и оглядывается, тот не пахарь… А я курю, потому что, когда в море на яхте совсем одна, бережешь каждое удовольствие.