Борис Ерёмин - Воздушные бойцы

Танки, автомашины, артиллерия, массы людей — все это двигалось медленно: задерживали пробки, задерживали взорванные мосты через реку Сан, задерживали разбитые и сгоревшие автомашины и другая техника. Там, в горах, оказалось несметное количество каких-то небольших речек, безымянных потоков и ручьев — нешироких, но быстрых. Переправляться через такие потоки чрезвычайно трудно: сохранившиеся мосты и мостики явно не были рассчитаны на танки и артиллерию. Приходилось задерживаться, снова [263] возникали пробки, и именно в таких случаях вражеская авиация пыталась бомбить.

Мне, привыкшему к пространству и свободному маневру, пожалуй, впервые пришлось испытать ранее не знакомое ощущение скованности и беззащитности с воздуха. Когда знаешь, что деваться в случае бомбежки некуда, волей-неволей частенько поглядываешь наверх. И хотя у меня в руках находились средства управления воздушным боем, а над головой патрулировали мои летчики, все же нет-нет да и подумывал: «Не пропустили бы…» Генерал Баранов и офицеры его штаба не оставляли нас без внимания. Время от времени интересовались: «Ну как, летчики, к земле-то привыкаете? А то все сверху на нас смотрите, с высоты…» И понимающе: «Хотя у вас там тоже нелегко бывает…» Просьба к нам постоянно была одна: «Надежно прикройте узкие дороги и мосты-времянки. Видите, как тяжело продвигаться…» Я видел. Все маршруты конно-механизированной группы генерала Баранова были надежно прикрыты летчиками.

Впоследствии вплоть до окончания войны мне еще не раз пришлось продвигаться с наземными войсками. Я ко многому привык, перестав обращать внимание на всякие мелкие детали, которые запомнились в первый раз, научился отличать реальную опасность от мнимой и глубже понимал обстановку, складывающуюся на земле и в воздухе. Наверное, как представитель авиации в наземных войсках я впоследствии действовал более уверенно и надежно, однако и в этот раз жалоб от представителей генерала Баранова не было. Наши летчики со своей задачей справились. В основном прикрывали нас тогда летчики 85-го гвардейского полка — этот полк территориально был расположен к войскам генерала Баранова ближе других. Я согласовал с Д. А. Суяковым график вылета на прикрытие {когда мы втянулись в узость, прикрытие осуществлялось со сменой двух групп в воздухе), и этот график соблюдался неукоснительно. Во время моих переговоров с ведущими групп возле меня часто стояли танкисты, слушали мои команды и ответы летчиков. Почему-то их приятно удивляло, что летчики исполняют мои команды. Так или иначе, но не я один привыкал к новой для себя обстановке — наземникам тоже как будто непривычно было знать, что у них над головами существует им приданная надежная охрана.

Когда путь по извилистым горным дорогам был пройден и войска вышли на оперативный простор, моя миссия на данном этапе была завершена. Тепло простившись с генералом [264] Барановым и его штабом, мы отбыли к себе в дивизию. Тут я снова почувствовал себя в привычных условиях.

После возвращения я провел занятия в полках, где анализировал всякие тонкости, касающиеся прикрытия наших войск в сложных условиях горно-лесных массивов. Я подробнейшим образом рассказал о тактических приемах, которые применяет вражеская авиация — у меня была возможность пронаблюдать это с земли. Все это нам впоследствии очень пригодилось во время наступления в Румынии, Венгрии и Австрии.

В дивизии у нас с Суяковым было четкое разграничение обязанностей. Он прекрасно руководил работой штаба, а я в основном занимался вопросами летной подготовки в полках. Если начальник штаба определял общий характер задач и проводил их оформление, то я в своих занятиях с летчиками больше внимания уделял тактике и методологии исполнения с учетом накопившегося богатейшего боевого опыта.

Периодически я совершал боевые вылеты на подаренном Як-3. Напарники у меня бывали разные, но чаще всего в заключительный период войны я летал с летчиком 85-го гвардейского полка капитаном Тимофеем Лобком. Это был очень опытный и надежный напарник, мы с ним в воздухе прекрасно понимали друг друга и довольно много летали. Как правило, это были вылеты либо на разведку, либо на свободную охоту. Чаще всего мы совмещали эти задачи. Я старался не терять летной формы, хотя в те дни вражеских самолетов в воздухе было не много. Когда я сам по разным причинам не мог летать, я разрешал производить боевые вылеты на дарственном Як-3 отдельным опытным летчикам. Все они очень высоко отзывались о новой машине А. С. Яковлева. Мой самолет не стоял зачехленным, он выполнял наказ — громить врага беспощадно.