Роберт Шёнберг - Мистер Капоне [litres]

Тем не менее, кроме зловещих событий, которые фигурировали в нескольких фильмах, например, в «Бойне в День святого Валентина» [7] «Бойня в День святого Валентина» (The St. Valentine's Day Massacre) – фильм американского режиссера Роджера Кормана 1967 года, освещающий реальные события в Чикаго 14 февраля 1929 года. – настоящая жизнь Аль Капоне настолько малоизвестна, что многие режиссеры нагло жонглируют фактами, уверенные, что зрители все равно не знают, как было на самом деле.

(Власти Сисеро, например, очевидно не имеют никакого понятия, как тесно Аль Капоне связан с названием Хоторн [8] «Хоторн» (Howtorn) – название отеля, где располагалась главная штаб-квартира Капоне, там периодически устраивались грандиозные попойки с участием чикагских политиков. ).

Личность Аль Капоне покрыта таким количеством тайн и предположений, что правда окончательно похоронена под вымыслом. Его биография требует не приукрашивания, а серьезного пересмотра. Книга показывает, почему Капоне делал то, что делал, его видение мира и результаты решений.

Нет смысла осуждать преступления Капоне, а выставлять его как чудовище – вовсе некорректно. Гораздо интереснее узнать, почему происходили те или иные ужасные события, к которым он имел отношение. Аль Капоне был криминальным бизнесменом, каждое его действие имело четкие, рациональные и легко прослеживаемые мотивы, как и у большинства людей по обе стороны закона, с которыми Капоне работал.

Это история о людях (с несколькими возможными исключениями), чьи деяния, пусть даже жестокие и беспощадные, были обусловлены исключительно человеческими мотивами. «Существует три способа сделать гангстера или бандита интересным», – писал кинокритик Джон Саймон.

– Он может быть настолько необузданным беспредельщиком, что приковывает к себе внимание;

– он может быть хитрым и компетентным, не верить в неизбежность наказания, пока его не предаст простая, человеческая оплошность;

– либо может быть человечным до такой степени, что, глядя на него, думаешь: «Боже правый, да как же так…»

У Аль Капоне присутствовали все эти черты.

Габриэле Капоне выбрал неудачное время, чтобы перебраться с молодой семьей в Америку. В двадцать восемь лет Габриэль, взяв беременную жену, Терезу Райолу, и годовалого ребенка, покинул родную деревню Кастелламмаре-ди-Стабию, на побережье в шестнадцати милях южнее Неаполя. Они прибыли в Нью-Йорк как раз в разгар Паники 1893 года, пошатнувшей экономику страны на долгие годы. Габриэль принял мудрое решение, отдав предпочтение Бруклину вместо нищей и перенаселенной Малбери Бэнд, итальянской колонии в Нижнем Ист-Сайде Манхэттена.

Кризис не обошел стороной и Бруклин. Четверть населения Бруклина лишилась работы: выжить могли только самые высококвалифицированные работники; остальным нечего было делать. При этом большинство прибывавших в то время в Америку итальянцев не обладали навыками, которые могли бы обеспечить их приличной работой в крупных городах. Промышленная революция едва коснулась Италии: почти 97 % иммигрантов были крестьянами.

Почему люди стремились в крупные города? Почему не искали работу на ферме, не стремились обосноваться чуть дальше, на аграрном западе?

Итальянцы мигрировали, чтобы избежать сельской жизни, жестокой и бесчеловечной. Люди стремились в Америку, чтобы наладить жизнь и не терпеть лишения.

Вторая причина более непосредственно касалась личного опыта Габриэле Капоне в Америке. Участь Габриэле была более выгодной, чем положение большинства итальянских иммигрантов, потому что он мог заниматься вполне городским делом.

Он был парикмахером. Тогда в парикмахерских делали кровопускание и рвали зубы, профессия требовала значительных навыков. У Габриэля не было возможности взяться за дело сразу по прибытии, потому что, как и у соотечественников, не было денег. У среднестатистической новоприбывшей итальянской семьи в девяностые годы XIX века было всего семнадцать долларов. Денег хватало в лучшем случае на десять-двенадцать дней.

Это означало, что большинство итальянцев не могли заняться поиском работы на ферме или просто-напросто добраться до нее, даже если бы захотели.

Они брались за любую работу, что редко удавалось сделать самостоятельно: большинство не говорило по-английски. Часто итальянцы становились в буквальном смысле рабами, завербованными падрони – наиболее предприимчивыми соотечественниками, формирующими бригады для выполнения непосильной и низкооплачиваемой работы. Один итальянец с горечью вспоминал, как по десять часов в день надрывался с киркой и лопатой всего за один доллар и, если хотел продолжать работать, отдавал бригадиру зарплату за один день в субботу вечером. Это самый экстремальный расклад по тем временам. Распространенной была ситуация, при которой грузчик кирпичей получал целый доллар и 50 центов за десять часов работы – 15 центов в час, за перетаскивание кирпичей вверх по лестницам.