Василий Бойко - С думой о Родине

Командиры были рады увидеть писателя, лично познакомиться с ним. Я, представляя Фадеева, немного приподнял маскировку на керосиновой лампе и направил свет в его сторону. Александр Александрович, помню, даже принял стойку «смирно».

— Очень рад познакомиться с вами, — сказал он просто и непринужденно, — пожелать больших успехов в предстоящем бою, особенно всем Ивановым. Они здесь есть?

Упоминание об Ивановых вызвало большое оживление. Полковник Ильичев представил Фадееву присутствовавших в палатке двух командиров батальонов и командира роты.

— Вот ведь красавцы какие, — не удержался Фадеев, — думаю, что на меня не обидятся остальные. Если будут иметь успех в бою Ивановы, то полку успех обеспечен.

Затем мы побывали в подразделениях. Там уже знали, что к нам прибыл писатель Фадеев, и с нескрываемым любопытством встречали его. Некоторые даже подсвечивали фонариком, чтобы лучше рассмотреть и запомнить лицо дорогого гостя.

Солдаты и командиры были заняты подготовкой к наступлению. Некоторые завтракали, другие протирали и готовили оружие, проверяли боеприпасы и снаряжение. Бойцы были сосредоточены, делали свое дело в полной тишине.

Мы подходили к отдельным группам, пытались завязать беседу. Бойцы охотно, но коротко, односложно отвечали на вопросы. Задушевной беседы как-то не получалось. Александр Александрович подходил к воинам, брал их за руки и за плечи, высказывал горячие и добрые пожелания. Они не менее сердечно благодарили его и заверяли, что боевую задачу выполнят.

Со многими бойцами я встречался, знал их. Поэтому не мог не заметить существенную перемену в их настроении. Даже балагуры, о которых я рассказывал Фадееву и Полевому, сейчас тоже были серьезны — все их мысли и чувства связывались с предстоящим боем.

Затем мы прошли к разведчикам, которые только что возвратились с задания. «Языка» им, помню, взять тогда не удалось, но они уточнили систему огня противника, их данные оказались очень ценными, как мы слышали от командира полка.

Пока Александр Александрович беседовал с разведчиками, я думал, как бы мне половчее объяснить ему особенности настроения бойцов перед боем. Поймет ли он эту их молчаливую сосредоточенность, не примет ли ее за угнетенность духа?

Раздались команды для выхода в исходное положение. Мы провожали уходящие колонны бойцов. Александр Александрович еще раз тепло, сердечно пожелал им успеха в бою.

И тут я понял, что Фадеев, как настоящий писатель, знавший психологию военного человека, не нуждался ни в каких объяснениях. По пути на КП полка он сказал мне:

— Когда мы с вами вели разговор с воинами, их души и мысли были уже на поле боя. Этим людям можно верить. Они не подведут.

Это было именно так, лучше не выразишь. Потом я не раз напоминал молодым политработникам эти слова Фадеева, когда заходила речь о психологической подготовке воинов к бою.

Через некоторое время полковник Ильичев доложил, что атака полка прошла успешно — был взят населенный пункт Перхурово. Фадеев громко хлопнул варежками, снял их и крепко пожал руки полковнику Ильичеву и комиссару полка старшему политруку Крапивницкому. Вскоре сообщили, что во время боя захвачена группа пленных и их ведут на командный пункт.

— Было бы интересно с ними поговорить, но у нас нет времени, — сказал Фадеев, обращаясь ко мне. — Давайте поблагодарим командира и комиссара полка и уедем, чтобы не испортить прекрасное впечатление от встречи с нашими, советскими воинами. А пленных гитлеровцев мы с вами встретим еще не раз.

Мы сели в сани и направились на НП дивизии. Александр Александрович сразу продолжил разговор.

— Что думает солдат перед наступающим боем? — задал он вопрос сержанту Лесовому.

— Я несколько раз ходил в атаку, — сказал Лесовой, — дважды был ранен в наступательном бою. Перед боем думал обо всем: о родных, товарищах, а больше всего — как лучше выполнить боевую задачу.

Слушая сержанта, Фадеев вслух комментировал его ответ, допытывался до самых мелких деталей в поведении солдата на поле боя. Казалось, что после рассказа Лесового будет поставлена точка. Тем более что Фадеев, конечно, понимал существо вопроса не хуже нас: за его плечами были гражданская война, подавление контрреволюционного кронштадтского мятежа, он сам не раз ходил в атаку.

Но я убедился, что Александр Александрович был исключительно любознательным, когда дело касалось поведения человека в бою. И главное — он старался находить героическое, честное, лучшее в людях, отбирал это лучшее, выносил потом на страницы своих произведений.