А Гейнс - Очерк боевой жизни ахалтекинского отряда 1880-1881 гг.

Придавали ли текинцы значение перемещению лагеря или нет, — неизвестно, но пальба их в это утро по перемещающимся была крайне редкая.

Часов около двенадцати заведовавший артиллерию правого фланга получил от начальника этою фланга записку, извещавшую, что сегодня между третьим и четвертым часами будет произведен штурм великокняжеской позиции.

После личного совещания полковника Куропаткина с полковником Гейнсом о взаимном согласовании действий и предстоящем деле оказалось, что предварительно необходимо артиллерии сделать широкую пробоину. Дальнейшая кала, названная впоследствии Туркестанскою, была настолько прикрыта великокняжескою, что не имела ни одного пролома с тыльной стороны, а это должно [35]было во время штурма продержать пехоту открыто под выстрелами.

С этою целью с редутов № 1-го и № 2-го, а также с батареи № 1-го задний фас Туркестанской калы открывался на столько, что возможно было сделать желаемое отверстие, но скорое исполнение оказалось невозможным: легко пробиваемый на близком расстоянии тонкие стены калы без сильных сотрясений только решетились, но не ломались; когда же удачный залп капитана Макшеева из орудий № 1-го батареи вывалил целые ворота, пальба была прекращена, а полковник Куропаткин извещен, что артиллерия сделала свое дело.

Около трех часов впереди и левее Правофланговой калы темной длинной полосой стала разворачиваться двадцати-орудийная полевая батареи, состоявшая из двух дальнобойных легких батарей и полубатареи батарейной (1-я легкая батарея 19-й артиллерийской бригады, 4-я легкая батарея 20-й артиллерийской бригады и полубатарея 1-й батарейной батареи 21-й артиллерийской бригады.). Для фланкирования восточного фаса Денгли-тепе и пространства между крепостью и калами была выдвинута к Ставропольскому редуту 3-я легкая батарея 10-й бригады.

Через полчаса траншейные батареи начали обстреливание позиций, назначенной для овладения штурмом; немного позже из редута № 2-го зашипели ракеты по направлению к ближайшему траверзу, затем, в тылу раздалась канонада дальнобойных орудий. Беспрерывно взлетавшая земля, то со стен, составлявших калы, то внутри их и в проходах крепости показывала, что в калах, если они заняты противником, положение его очень затруднительно и что из выходов не удастся ему выскочить, для противодействуя штурмующей колонне. Четверти-часовое бомбардирование прервалось вдруг раздавшимися впереди криком «ура» и штурмовым маршем. Вместе с этим вынырнувшая из траншей колонна Куропаткина покрыла бегущими на штурм все пространство между траншеями и калами. Минут через десять она опять исчезла за стенами занятой позиции, оставленной неприятелем; артиллерийский огонь, сделав свое дело, стал умолкать.

Текинцы, как видно, ждали момента штурма и, стреляя до него со стен Денгли-тепе не особенно часто и только по батареям, с первым же криком «ура» открыли самую живую и самую меткую стрельбу по штурмующим, отыскивая по преимуществу [36]офицеров; шедший впереди штурмующих князь Голицын быль ранен один из первых. Сто пятьдесят и двести шагов давали текинцам возможность бить наверняка, и как ни быстро было пройдено нашими войсками расстояние до новой позиции, но все-таки упало убитыми 16 нижних чинов и поручик Нелепов, а ранеными — 46 нижних чинов, флигель-адъютант князь Голицын и пять обер-офицеров, штабс-капитан Бартош, поручик Гранников, подпоручик Войнов, прапорщик Вогабов и хорунжий Ассиер.

Отдаленность батарей у Правофланговой калы не давала хорошей цели и только один подполковник Вильд, командир 1-й батареи, поплатился раною в ногу; за то по 3-й батарее 19-й бригады текинцы упражнялись, как по мишени; правда, счастливо для людей обошлось это обстреливание, но лошадь за лошадью валились, пока не снялись с позиции.

Нельзя здесь кстати не упомянуть о замечательно молодецких действиях санитаров, которые в этот день наглядно показали, что те, которым приходится действовать не в окопах, теряют способность тщательно прятаться и кланяться. В то время, когда осыпаемые пулями солдаты, остававшиеся в крайних траншеях, прижимались поплотнее к скату насыпи, от времени до времени, кивая головами, санитары выглядывали через верх вала, как из окна, и только следили за падающими ранеными, не видя пуль, глухо вбивающихся в насыпь… «Братцы, офицер упал; бери носилки», раздается голос одного из наблюдавших — и четыре носильщика быстро исчезают за насыпью; через минуту приносят поднятого с поля, приводя раненым одного из своих, или оставив убитого товарища на поле до ночи.