Маргалит Фокс - Конан Дойль на стороне защиты [Подлинная история, повествующая о сенсационном британском убийстве, ошибках правосудия и прославленном авторе детективов]

Думаю, что, пока не решен вопрос с вашими собственными запросами, вы должны отправить запрос на покрытие уже сделанных расходов, которые вы можете оценить в 1600 фунтов минус 700 фунтов, чтобы расплатиться по разным статьям. Если вы щедро отказываетесь от возмещения в свой адрес (если вы действительно считаете это разумным), то, согласитесь, вы должны честно расплатиться по долгам с теми, кто трудился ради вас долго и плодотворно.

Министерство по делам Шотландии, действуя по собственному почину, 4 августа предложило Слейтеру 6000 фунтов без покрытия дополнительных издержек. Не посовещавшись ни с кем, Слейтер принял эти деньги. И тем самым положил начало горькой размолвке с Конан Дойлем.

Слейтер предложенные 6000 фунтов воспринимал как должную плату и не собирался никому ничего возмещать. Конан Дойль, как он знал, обладает некоторым состоянием и легко может прожить без тех нескольких сотен фунтов, которыми поступился. Однако Слейтер не понимал того, что для Конан Дойля все сводилось к прочному и глубоко укорененному принципу: абсолютная честность в денежных вопросах, как он неустанно учил своих детей, была одним из императивов его жизни.

Оба они выросли в бедности. Один стал рыцарем, другой — нет, и из неприятной переписки между ними, последовавшей в 1928 и 1929 годах, ясно, что ни один из них не мог понять другого. Здесь вся история обретает грустные тона «Пигмалиона», ибо Конан Дойль, сделавший Слейтера свободным, не мог сделать из него джентльмена. После стольких трудов Конан Дойля по возвращению Слейтера под защиту закона Слейтер реагировал как человек, для которого закон не писан. Для Конан Дойля такое поведение, которое попирало честь и разум, две путеводные звезды его собственной жизни, было неприемлемо.

В переписке, становившейся все более саркастичной, главные противоречия Викторианской эры, касающиеся классовой принадлежности, поведения, репутации, звучат как никогда ясно. Из писем видно, что Конан Дойль долгое время действовал, опираясь на неверный диагноз — на глубинную, невольную неспособность идентифицировать, кто перед ним. Прошлое Слейтера вызывало у него неприязнь с того мига, как Конан Дойль занялся его случаем (по его словам, Слейтер был «не человек, а презренное перекати-поле»), и два десятилетия писатель держал его на расстоянии. В итоге Слейтер существовал для него больше как архетип, чем индивид.

Не то чтобы Конан Дойль презирал Слейтера как иностранца или еврея по царившему в ту эпоху обыкновению. «Либеральный империалист» до мозга костей, он не страдал викторианской манией делить людей на разряды. Со временем Слейтер стал восприниматься им как благородный идеал невинно пострадавшего.

Теперь неджентльменское прошлое Слейтера вновь заявляло о себе, привнося ложь в этот идеал. Создавая тот образ Слейтера, который позволил вмешаться в дело, Конан Дойль бессознательно поддался инерции предрассудков. Ибо в итоге его отношение к Слейтеру как к абстракции, а не как к уязвимому человеку из плоти и крови было попросту способом держать «чужака» на расстоянии.

«Чтобы не поступить с вами несправедливо, я вновь спрашиваю вас, — писал Конан Дойль Слейтеру в августе 1928 года. — Намерены ли вы возместить расходы по вашей защите тем, кто вас поддерживал, если правительство им не заплатит? Мне бы хотелось прямого и ясного ответа».

Позже в том же месяце он пишет вновь: «Вы, вероятно, сошли с ума. Если вы вправду способны отвечать за свои поступки, то вы не только самый глупый, но и самый неблагодарный человек из всех, кого я встречал. Теперь, когда я вас узнал, у меня нет желания продолжать прямую переписку, однако можете быть уверены, что вам придется ответить за свои долги».

Вскоре Конан Дойль обратился к газетам — давней арене для защиты публичной репутации. В мае 1929 года он написал в Empire News :

На ранней стадии я получил письмо от Оскара Слейтера, в котором он объявил, что никто не должен потерпеть убытки ради его защиты. Это было до вынесения вердикта. С тех пор я писал ему несколько раз, приводя факты, но он либо не отвечал, либо отвечал уклончиво. Сейчас адвокаты, как положено, затребовали денег; я, разумеется, исполнил свои личные поручительства и выплатил все сполна.

Если бы Слейтер проиграл дело в суде, я с радостью вошел бы в расходы, но поскольку он получил компенсацию в 6000 фунтов стерлингов, то представляется чудовищным возлагать расходы на меня.