Маргалит Фокс - Конан Дойль на стороне защиты [Подлинная история, повествующая о сенсационном британском убийстве, ошибках правосудия и прославленном авторе детективов]

Правило: Все серьезные ножевые раны дают кровотечение.

Частный случай: Это была серьезная ножевая рана.

Вывод [дедуцированный итог]: Было кровотечение.

Частный случай: Это была серьезная ножевая рана.

Результат: Было кровотечение.

Вывод [индуцированное правило]: Все серьезные ножевые раны дают кровотечение.

Правило: Все серьезные ножевые раны дают кровотечение.

Результат: Было кровотечение.

Вывод [абдуцированный частный случай]: Это была (вероятно) серьезная ножевая рана.

Составляя дело против Слейтера, полиция и обвинение действовали дедуктивно , с ущербом для правосудия. Если их абсурдные рассуждения свести в схему, она выглядела бы примерно так:

Правило: Все убийства совершаются «нежелательными лицами».

Частный случай: Оскар Слейтер принадлежит к «нежелательным лицам».

Вывод: Оскар Слейтер совершил убийство мисс Гилкрист.

Абдукция, как и реконструирующие науки Викторианской эпохи, порождает нарратив . Именно этот метод использовал Задиг для разматывания причинно-следственного клубка, который связал бы наблюдаемые факты. Более века спустя точно так же действовал и Шерлок Холмс: «Мы, кажется, вступили в область догадок» [26] Эта цитата и две последующие в переводе Н. Волжиной. — Прим. пер . , — говорит клиент Холмса доктор Мортимер в «Собаке Баскервилей».

«Скажите лучше, — отвечает Холмс, — в область, где взвешиваются все возможности, с тем чтобы выбрать из них наиболее правдоподобную. Таково научное использование силы воображения, которое всегда работает у специалистов на твердой материальной основе».

Раз за разом Холмс использует абдукцию для расследования дел, применяя ретроспективные рассуждения до тех пор, пока все не превратится, как он говорит, в «цепь непрерывных и безошибочных логических заключений». В рассказе 1904 года «Шесть Наполеонов» Лондон становится ареной ошеломляющих преступлений: кто-то последовательно крадет и разбивает совершенно одинаковые гипсовые бюсты Наполеона, изготовленные одновременно. Для известного своей недалекостью инспектора Лестрейда из Скотланд-Ярда очевидное объяснение состоит в том, что кражи — дело рук безумца, который «до такой степени ненавидит Наполеона Первого, что истребляет каждое его изображение, какое попадается на глаза» [27] Эта цитата и две последующие в переводе М. и Н. Чуковских. — Прим. пер . .

Однако на вкус Холмса гипотеза Лестрейда объясняет факты слишком примитивно. Если безумец действительно жаждет разбить все изображения Наполеона, тогда зачем охотиться на эти конкретные бюсты, «если принять во внимание, — отмечает Холмс, — что в Лондоне находится несколько тысяч бюстов, изображающих великого императора»? И почему, спрашивает Холмс позже, злоумышленник, сбежавший с одним из бюстов, не разбивает его сразу, а ждет, пока окажется на конкретном участке улицы? «Холмс показал на уличный фонарь, горевший у нас над головой, — пишет Конан Дойль. — Здесь этот человек мог видеть то, что он делает, а там не мог. Вот что привело его сюда».

Такие умственные наблюдения вкупе с поездками в некоторые места позволяют Холмсу создать, как заявляет он Лестрейду не без гордости, нарратив преступления «с помощью объединенной цепочки индуктивных рассуждений. Кражи с разбитием бюстов, — верно отмечает он, — имели целью найти бесценную жемчужину, спрятанную внутри одного из них».

«Холмс… действует как семиотик, — писала критик Розмари Дженн. — Он „читает“ преступление как литературные тексты, словно они представляют собой системы знаков. Истинное значение каждого знака определяется по его отношению к остальным в определенной сети значений … В итоге он способен распознать единственное соотношение, объясняющее все улики».

Полиция же той эпохи — как в холмсовском каноне, так и зачастую в жизни — предпочитала мыслить не рафинированными представлениями о сети непредвиденных обстоятельств, а прямолинейно, все деля сомнительным образом на черное и белое. Холмс объявляет о такой опасности в рассказе 1891 года «Тайна Боскомской долины», где он утверждает: «Нет ничего более обманчивого, чем очевидный факт». «Многих отправили на виселицу на основании куда более легковесных улик», — соглашается Ватсон. «Именно так, — отвечает Холмс. — И многих повесили ни за что».