Юрий Чернавский - Архив Банановых островов. Том 1

Хищная постель, чавкала как “чёрная дыра”, и своей прожорливой супер-гравитацией поглощала любые измерения, пространства — словом любые известные и неизвестные субстанции и предрассудки. Там все были одного роста, интеллекта и сущности. И её космогенная суть исключала понятие — думать. Она заставляла делать. Делать и делать… и ещё… Пока ни проявлялось сознание, и “чёрная дыра” насытившись, начинала неохотно рассасываться. А когда сознание всё-таки включалось, то выключалось желание делать и возвращалось желание думать…

… даже если небыло о чём…

Тогда они с ней опять расходились по своим измерениям и он с удивлением думал — как это могло произойти? С какой стати? Зачем?

К тому же “Дыра” не оставляла следов ощущений и чтоб их вспомнить, было необходимо нырнуть обратно в “Дыру” и т. д. … В конце концов он решал про себя, что следующий раз он не будет делать то, о чём потом, наяву, будет непонятно что вспоминать…

Но наступал следующий раз и всё случалось так же неожиданно и странно, как и до…

Всё. Это ловушка — думал он.

Она

Но она то знала, что это ещё не ловушка…

Настоящая ловушка никогда не отпускает жертвы.

Собственно его только и спасало то, что она была просто вынуждена иногда думать. Думать, как его поймать. А когда она думала, она была не способна делать. Думать и делать были для неё понятиями совершенно несовместимыми, как она ни пыталась их совмещать. Но заманить его в ловушку она могла только когда делала…

В общем, она где-то теряла контроль над ситуацией и вот, сидела и мрачно размышляла — как же теперь быть?

А что если попробовать делать вид, что делаешь, но не делать, а думать? — Она задумалась… Для мужиков — думала она — это совершенно не реально, но я же женщина… Какое мне дело до того, что ему надо делать? Я-то могу ничего не делать, а лежать себе и думать! Вот тогда то я его и поймаю!

Стоп! — испугалась она — поймать то я его, поймаю, но как удержу? Он перестанет делать и, когда начнёт думать, то поймёт, что я думала, а не делала… Да и вообще, какой тогда смысл…

А-а-а… — догадалась она — в тот момент когда он кончит делать, я начну делать…

Стоп… но если я начну сама делать, то не сумею думать. А он какое-то время только и будет делать что думать, да и ещё неизвестно о чём…

ОК.

А может ловушка и есть в том, чтобы вообще не думать а только делать?

Но он же не сумеет делать бесконечно, как робот?

Ну и чёрт с ним — решила она — если он не сможет делать, то делать сможет кто-нибудь другой!

Вот дура — потёрла она коленками — и зачем я вообще думала как мне думать? Делать надо.

Он пусть себе думает, что делает, а я в это время буду делать, что думаю. Ведь что важно-то? Важно чтоб в ней (т. е. в ловушке) кто-то был (В другом случае зачем она нужна, ловушка то?).

Теперь… Кто именно?

Это уже другая тема — здесь никаких гарантий… раз на раз не приходится… Конечно я его люблю, но в этом деле главное — не давать слишком расслабляться… И вообще — не зверь должен бегать за ловушкой! — озарило её — зверь, он что… дурной что-ли? Не-ет, это ловушка должна бегать за зверем. И чем больше зверья, тем больше шансов поймать… Хоть и конкуренция конечно, не сравнить — она вздохнула.

-“Главное, чтоб он туда дальше влез. И пока он будет копошиться и вылазить, я в это время ещё столько наловлю! Пусть они там разбираются, а я буду ими руководить… так сказать, разделяй и властвуй” — думала она, в полудрёме, свёртываясь калачиком на тесном кресле…

- “Дальше влез — больше дров” — зачем-то абсолютно не в тему выдал засыпающий мозг. “О дровах стоило бы подумать отдельно” — пришпилила она эту мысль, как памятку, к первой же картинке возникшего перед носом сна…

-“Какие ж мы всё-таки бабы, умные” — смутно, но приятно мелькнуло вслед у неё в голове…

Он

А интернет вообще не давал сосредоточиться, как взбесился… Мельтешил, щетинился и выпрыгивал на него миллионами весёлых нахальных капканов и западков. Он смотрел на скачущие табуны беспризорных ловушек и с тоской думал:

- “Эх, если уж погибать, так погибать… хоть будет что вспомнить. Но лучше уж одна домашняя, ручная ловушка, чем стадо диких… Затопчут…”

Он потянулся, зевнул, покосился на спящее калачиком, сладко посапывающее измерение. В его измерении было тошно и скушно. Он тайком перебрался в её, и поцеловал её в губы…

Развернувшись у ресторана “Пекин” на Маяковке, я свернул на узкую улочку и после первого светофора въехал во двор. Остановился у подъезда с широкой лестницей.