Александр Яковлев - Воспоминания о людях и событиях

– Через Париж?

– Да, в Париже пересадка на гаврский поезд.

– Надя вас будет встречать в Париже?

– Какая Надя?

– А ваша парижская приятельница.

Георгий Максимилианович Маленков (08.01.1902 – 14.01.1988). Архив ОАО «ОКБ им. А.С. Яковлева».

Тут я вспомнил, что за два года до этого, будучи в числе других инженеров нашего Наркомата в Париже, я заболел ангиной и там, по указанию торгпреда, меня, больного, помимо врача поручили заботам одной из сотрудниц торгпредства, славной девушке по имени Надя.

– Ах, эта Надя?!

– Да, эта.

– Как же она меня будет встречать, – она и не подозревает, что я поеду за границу, я ведь не писал ей.

– Да, но зато она вам писала.

– Это верно, – прислала недавно письмо, что у нее скоро кончается срок, что она возвращается в Москву и хотела бы меня увидеть. Откровенно говоря, я и забыл про нее совсем.

– Кто эта Надя?

– Сотрудница Внешторга, комсомолка.

– Вопросов больше нет, – обращаясь к Кагановичу, сказал Маленков и опять ко мне:

– Ну, желаю успеха.

На обратном пути я спросил у наркома, откуда Маленков мог знать о письме.

– Откуда? – иронически усмехнулся Каганович, не ответив на вопрос.

30 августа 1939 года гитлеровские войска напали на Польшу. Англия и Франция объявили войну Германии.

Началась вторая мировая война и через два месяца вместо Америки мне пришлось в составе советской экономической делегации поехать в Берлин.

Позже мне пришлось общаться с Маленковым часто и помногу, – особенно в начале работы в Наркомате в период его перестройки.

Нужно сказать, что это был человек необыкновенной трудоспособности, очень дотошный, вникавший в дело до мельчайших подробностей. Формалист и буквоед в точном смысле этого слова. Мы с наркомом целыми днями, иногда до поздней ночи, просиживали с ним, формулируя и редактируя разные документы для Сталина.

Однако справедливость требует отметить большую заслугу Маленкова в деле укрепления мощи нашей авиации во время войны.

Маленков, руководя могучим партийным аппаратом страны и шефствуя над авиацией, молниеносно осуществлял через местные партийные организации все решения ЦК, связанные с развитием нашей авиации, за что и ценил его Сталин. Но у меня было такое впечатление, что техникой, вне рамок обсуждавшегося в данный момент вопроса, он не интересовался. Может быть поэтому лично мне с ним было как-то не по себе, – я не чувствовал в нем искренности. Характера он был не открытого.

Да и сам Маленков ко мне с самого начала симпатии не чувствовал, видимо, как к человеку совершенно чуждому по духу и темпераменту. Вынужден был считаться только в силу отношения и доверия ко мне Сталина.

Маленков ненавидел Ильюшина и Микулина, как и вообще все живое, необычное.

Маленков не имел авторитета старого большевика-партийца. Не имел образования и каких-либо серьезных знаний. В личных целях использовал болезненную мнительность Сталина и во всех случаях, как мне это пришлось замечать, не гасил его подозрительность, а разжигал ее и растравлял. Не обладая политическим багажом, являясь выскочкой, построив свою карьеру на беспринципном угодничестве, он дошел до высшей ступени – должности секретаря ЦК и правой руки Сталина по партийному аппарату.

Он, так же как и Берия, боялся выдающихся политических деятелей, а также крупных специалистов, с которыми любил общаться Сталин, поэтому не останавливался ни перед чем, чтобы убрать и тех и других со своей дороги.

Именно этим и можно объяснить последовательное уничтожение по интригам Маленкова и Берия таких крупнейших деятелей партии и государства, как Н.А. Вознесенский, А.А. Кузнецов и ленинградских партийных и советских руководителей.

Суть так называемого Ленинградского дела заключалась в следующем. После разгрома под Ленинградом гитлеровских вояк, на полях сражений осталось огромное количество трофейного немецкого оружия. Оружие это было собрано, рассортировано и хранилось в отведенных для этого специальных складских помещениях. Это обстоятельство использовал Берия. Он с целью скомпрометировать и избавиться от опасных для себя конкурентов, таких как Н.А.Вознесенский, А.А. Кузнецов и других, изобразил Сталину дело так, что оружие собирали для вооруженного выступления против советского правительства. Сталин усомнился и послал Маленкова проверить это дело на месте в Ленинграде. Маленков поехал, «проверил» и подтвердил измышление Берия.