Теодор Гладков - Наш человек в Нью-Йорке. Судьба резидента

Как такое могло произойти?…Едва ли не самым влиятельным журналистом в Соединенных Штатах был Уолтер Липпман. В свое время он выступал против интервенции в России, а впоследствии поддерживал ее дипломатическое признание. Поддержал Липпман и распространение на СССР закона о ленд-лизе. Будучи истинно американским прагматиком, он трезво указывал, что США и СССР разделены идеологической пропастью, но соединены через нее мостом национальных интересов.

Липпман был вхож решительно во все правительственные кабинеты Вашингтона, и Белый дом не являлся исключением. Он обладал колоссальными связями и, следовательно, информацией, превосходящей по важности и объему ту, какой располагали другие, даже самые именитые политические обозреватели. Разумеется, в своих колонках (а их перепечатывали десятки американских газет по всей стране) Липпман использовал лишь малую толику тех сведений, в том числе весьма конфиденциальных, которыми обладал.

Голосу стало известно, что Липпман расстался со своей многолетней помощницей и подыскивает новую. «Звук» расценил эту новость как потенциальную возможность добраться до десятков рабочих папок именитого журналиста.

В Вашингтоне у Голоса имелся важный контакт — умная и толковая, к тому же (что немаловажно) привлекательная женщина по имени Мэри Прайс (псевдоним «Дир»). Она являлась секретным членом Компартии США, членский билет ей был выдан на имя Мэри Аткинс. Голос полагал, что по своим данным — образованию, эрудиции, деловитости — Мэри вполне могла бы занять вакантное место в бюро Липпмана.

Они встретились втроем — Голос, Бентли и Прайс, вызванная из Вашингтона, — в кафетерии на углу 13-й улицы и Пятой авеню в Нью-Йорке. При этом Голос представил Бентли, основную связную с вашингтонскими источниками информации, как «Хелен». Хелен так Хелен… Наверняка Мэри догадывалась, что на самом деле эту женщину зовут совсем не так, но она тоже не первый день жила в мире строгой конспирации.

Идея Голоса Мэри понравилась во всех отношениях. Энергично мобилизовав общих с Липпманом знакомых, она-таки стала правой рукой пятидесятилетней звезды американской политической журналистики.

Элизабет Бентли и Мэри Прайс подружились. Настолько, что когда «Хелен» раз в месяц, иногда чаще, приезжала в Вашингтон, то останавливалась не в отеле, а в квартире Прайс на Ай-стрит. Прайс передавала ей копии наиболее интересных документов и выписок из бесчисленных досье Липпмана, в том числе содержащие сведения, которые обозреватель получал в конфиденциальном порядке от самых высокопоставленных правительственных чиновников вплоть до аппарата Белого дома.

Сестра Мэри Милдред, также давняя сподвижница Голоса, была председателем Совета помощи Китаю. Она и познакомила Мэри с Дунканом Ли. В детстве Дункан двенадцать лет прожил в Китае, где его родители были миссионерами. Дункан навсегда полюбил эту страну и потому, уже став взрослым, также принимал участие в работе Совета помощи Китаю. Молодой человек был блестяще образован: несколько семестров он учился в Йельском университете, а затем окончил юридический факультет в другом знаменитом университете — Оксфордском. По окончании Оксфорда Ли был принят в крупнейшую нью-йоркскую адвокатскую контору, которую возглавлял Уильям Донован. «Дикий Билл» быстро оценил способности своего помощника и взял его с собой в УСС.

Дункан был женат, тем не менее вскоре между ним и Мэри возникла интимная связь. Под воздействием Мэри Дункан согласился делиться с «Хелен» той информацией, к которой имел доступ по службе. Причем на каждой встрече Бентли по поручению Голоса задавала ему дополнительные вопросы, которые особенно интересовали разведчика.

Ли подробно рассказывал об антисоветской работе, которой занимались сотрудники УСС «между делом», о дипломатической активности США в Турции и Румынии, операциях УСС в Китае, Франции и на Балканах, о персонале УСС в разных странах. У Дункана было только одно условие — он никогда не приносил на встречи ни одного документа и не разрешал Бентли на встречах (или в квартире Мэри, или в кафетерии) делать никаких записей. По счастью, у Бентли была отличная память. Тем не менее, расставшись с Дунканом, она немедленно записывала подробно содержание беседы.

3 марта 1944 года Дункан Ли сообщил Бентли, а та передала информацию уже новому куратору (поскольку Голос скончался в ноябре 1943 года), что Второй фронт в Европе будет открыт между 15 мая и первыми числами июня. Точнее назвать дату «Дня-Д» не мог бы даже главнокомандующий войсками союзников генерал Дуайт Эйзенхауэр. Многое зависело от ряда обстоятельств, в частности от погоды в районе высадки.