Теодор Гладков - Наш человек в Нью-Йорке. Судьба резидента

Восхищаясь Советами, Фленеген поставила в театре две пьесы левацкого содержания.

Бентли вступила в Компартию лишь через пять лет после окончания Вассара, но, без сомнения, в значительной степени под влиянием идей еще студенческой поры. Надо отметить, что в те годы левые взгляды, в том числе социалистические и даже коммунистические, разделяли многие представители американской профессуры, творческой интеллигенции, журналистики — словом, достаточно широкой общественности.

За год до окончания курса в Вассаре Элизабет потеряла мать. Небольшое наследство девушка потратила на то, чтобы в последующие четыре года совершить три путешествия в Италию. Одно каникулярное лето она провела там, дополнительно занимаясь в университете Перуджи.

Получив диплом, Бентли со своим свободным владением итальянским и французским языками получила работу преподавателя в женской школе в Мидлберге, штат Вирджиния.

В 1932 году Бентли продолжила свое образование — чтобы получить докторскую степень — в Колумбийском университете в Нью-Йорке. Тогда это считалось поступком не совсем обычным. В те годы в докторантурах страны женщин обучалось не более 20 % от общего числа соискателей степени. В «Колумбии» (так называли университет в городе) Бентли влюбилась в студента-араба. Однако через год помолвку порвала, когда получила стипендию для продолжения образования в университете Флоренции. Перед самым отплытием Элизабет в Европу скончался ее отец.

Как многие молодые американцы, посещавшие Италию в начале 30-х годов, Бентли попала под влияние идей Муссолини и эффективности внутренней политики дуче во многих сферах экономики и социальной жизни страны. В США, особенно в Нью-Йорке и Чикаго, в годы так называемого Сухого закона [70] Так называли принятую в 1919 году Восемнадцатую поправку к Конституции США о запрещении производства, продажи и транспортировки спиртных напитков. Эта поправка была отменена лишь в 1933 году принятием Двадцать первой поправки к Конституции. неслыханно расцвел гангстеризм, многочисленные, со строжайшей дисциплиной мафиозные «семьи» обладали могуществом и влиянием, каким не пользовались порой даже мэры и губернаторы. Неслыханных размеров достигла коррупция среди чиновников полиции и местной власти.

Между тем Муссолини в кратчайшие сроки самыми крутыми мерами сумел фактически покончить с организованной преступностью даже на самой вотчине «Коза Ностра» — в Сицилии. Мерами до изумления простыми, но оказавшимися единственно эффективными: пренебрегая крючкотворством демократической юриспруденции, руководствуясь лишь «волеизъявлением народа» и категорическим приказом всесильного дуче, полицейские и сотрудники тайной спецслужбы ОВРА на основании имеющейся оперативной информации попросту бросили за решетку тысячи бандитов. Самых ретивых и особо опасных охотно пристреливали на месте за оказание сопротивления власти или за попытку бегства.

Растерявшиеся некоторые «доны» и «доны донов», привыкшие полюбовно улаживать свои затруднения взятками, в том числе знаменитый Вито Джеванезе, с перепугу попросту сбежали из страны и обосновались в… Соединенных Штатах Америки! Там, в самой демократической стране мира, они с успехом и куда большим размахом — следовательно, доходами, — нежели дома, продолжили свои «семейные» дела.

И по сей день американские спецслужбы и полиция не в состоянии искоренить преступные мафиозные кланы, и не только традиционных итальянского и еврейского, но теперь еще латиноамериканского, китайского, японского, а в последние годы и «русского» происхождения. (Напомним, что «русскими» в США и поныне называют любых выходцев из бывших республик СССР [71] Примечательно, что после падения в Италии фашистского режима и окончания Второй мировой войны в обновленной демократической Италии мафии в стране возродились как ни в чем не бывало! .)

Под впечатлением от поездок в Италию Бентли даже приняла участие в фашистской университетской группе. Впрочем, ослепление личностью Муссолини, возможно, именно благодаря работе в группе испарилось столь же быстро, сколь и возникло. Подлинная сущность фашизма, даже в его относительно «мягкой» по сравнению с гитлеровским нацизмом форме, стала очевидной даже для экзальтированной американской студентки. Теперь Бентли — уже убежденная антифашистка, более того — с укрепившимися на основе нового опыта радикальными социалистическими взглядами. Оставался лишь один шаг для перехода на рельсы коммунистической идеологии, вплоть до родившегося намерения вступить в Коммунистическую партию. Эта легкость смены убеждений, равно как и настроений, была важной чертой характера Бентли, обусловившей ее многие неожиданные и противоречивые поступки в будущем. Этому способствовали еще некоторые моменты, но об этом позже…